— Это все так… блин… странно, — начинаю я. — Тебе почти сорок. Ты не красавец и абсолютно точно с какой-то патологией. Я бы сказала не одной, но почему-то… Черт, это просто необъяснимо, и еще этот поцелуй…, - тру руками виски и стоит мне снова взглянуть на Вадима, как я начинаю понимать, что произнесенные мной слова можно трактовать совершенно по-другому.
— Не красавец. Старый, больной хрен, который я так понимаю еще и не умеет целоваться, — зло бросает Вадим, меняясь в лице. — Браво, Леночка.
— Я не это имела в виду, — поспешно добавляю я, уставившись на руки Вадима.
— Знаешь кто ты, Лен?
— Видимо кто-то с не очень хорошим словом.
— Ты стерва обыкновенная, — подытоживает Вадим, сжимая кулаки.
Подходит к дивану, забирает свой мобильник и, не смотря в мою сторону, быстрым шагом идет в прихожую. Как в каком-то сопливом фильме мне хочется крикнуть «не уходи», но я тут же одергиваю себя, понимая, что, во-первых, он реально зол, во-вторых, мне самой надо проанализировать, что за хрень творится со мной. Стою как бедная родственница, наблюдая за тем, как крупногабаритная особь, по имени Вадим, надевает ботинок. И только, когда дело доходит до второго ботинка, Вадим с брезгливым выражением лица скидывает его с себя, ловко поднимает и подносит к носу. И сразу становится все понятно. Ну, Нюша!
— Где этот шерстяной гондон?! — скидывая второй ботинок с ноги, зло бросает некогда доброжелательный Вадим.
— Тогда уж гондониха.
— Чего?
— Того. Тебе нагадила моя кошка. Она девочка, а не мальчик.
— Она не похожа на девочку. Зассыха-гондониха.
— Ты тоже не похож на мальчика, но все же им считаешься.
— Что ты сейчас сказала? — наклоняясь близко к моему лицу, еле сдерживаясь, шепчет Вадим.
— Я не это имела в виду, — отчаянно произношу я, прекрасно осознавая, что действительно перешла границы, которые нельзя переходить, даже таким как я. Он может прихлопнуть меня одной рукой без каких-либо усилий, но вместо этого Вадим резко наклоняется вниз, скидывает второй ботинок в сторону и вот так, в одних носках, открывает входную дверь. Выходит за порог и только у лифта резко разворачивается ко мне и, улыбаясь ехидной улыбкой, бросает:
— Спокойной без поносной ночи, Леночка. Передавай привет, Говнюше, — подмигивает мне сначала одним, затем другим глазом в привычной идиотской манере и заходит в лифт.
И только через час, лежа на диване и смотря в потолок, я поняла, что имел в виду этот гад. Вадим совершенно точно накормил Нюшу курицей. Вот только он это сделал по незнанию, а я говорила не в бреду. И если бы не произнесенные мной дебильные слова, он бы точно не ушел и никогда не признался бы в том, что сделал. Наверное, остался бы на ночь любыми возможными путями, чтобы собственноручно убирать кошачьи «подарки», чтобы я ничего не заподозрила. Усмехаюсь сама себе и осознаю, что несмотря на недавнюю эйфорию от своей нормальности, на душе самым настоящим образом паршиво. Я испытывала колоссальное сожаление. Да, именно так. Хуже всего, что все испортила в очередной раз именно я. Не срыгнула, так ляпнула языком. Молодец, Карасева. Просто умница.
И на месте Вадима я бы не просто ушла, но еще бы прилично подгадила и не только словесно. А этот, несмотря на внушительный крупногабаритный и не очень добродушный вид, ушел вполне себе достойно, еще и в носках по слякоти. Дурак!
* * *
Неосознанная «мстя» Вадима удалась на славу. Забавно, но несмотря на бессонную ночь, мне не в чем его винить. Но то, что каждый раз, отмывая очередной ночной Нюшин «подарок» я думала о Вадиме-это факт. К утру удалось избавиться разве что от зловонного флера, витающего по квартире, а вот от мыслей, разрывающих мою голову-нет. Два дня… Два! Всего два! Ну как так может быть? Бред чистой воды. Вот только из-за этого бреда я так и не сомкнула глаз. Встала в полседьмого, на полчаса раньше будильника, и пошла в душ. Вода не привела мою голову в порядок, но однозначно помогла прийти в себя. Он вернется. Побесится неделю-другую, но вернется. Не тот характер и напор. Ну не мог он просто так уйти навсегда.
— Ведь не мог? — спрашиваю сама себя, протирая запотевшее зеркало в ванной. — Не мог. Вернется.
Осталось только признаться самой себе, что я хочу, чтобы он вернулся. Отхожу на пару шагов назад, всматриваясь в свое обнаженное тело в зеркале. Я же красивая, ему точно понравится. Особенно моя грудь. Смеюсь как самая настоящая чокнутая, представляя, как Вадим будет облизываться на нее, правда смеюсь до тех пор, пока взгляд не падает на низ живота. Едва провожу пальцами по коже, прекрасно осознавая, что ничего не заметно. Ну ведь обычный человек точно не заметит никаких рубцов. Современная медицина творит чудеса, только ведь я-то их вижу… Наверное, если бы не сигналящий будильник, я бы и дальше стояла с ненужными размышлениями, но некогда раздражающий звонок, вывел меня из дурацких дум.
Ровно в без пятнадцати восемь, как всегда, я вышла из квартиры и дойдя до лифта осознала, что кое-что забыла. Терпеть не могу куда-либо возвращаться, и даже понимание того, что это не столь важно, не остановило меня от возвращения в квартиру. Нанесла подаренный Вадимом духи, и только потом, перекрестившись, и показав себе в зеркало язык, вышла из дома.
Больше всего я ненавижу понедельник и пятницу, в эти дни мне приходится ездить в метро. Ненавижу стоять в пробках. Просто на дух не переношу. Но так как сегодня понедельник, именно поэтому я гордо топаю пешком до ближайшего метро. Правда до тех пор, пока не осознаю, что параллельно со мной по двору едет машина. Медленно поворачиваю голову и, кажется, выдыхаю с облегчением, когда обнаруживаю не только знакомый автомобиль, но и его хозяина.
Глава 19
— Доброе утро, Елена ффф…..антастическая Михайловна, — приоткрывая на ходу окно произносит Вадим. Только не улыбаться, Лена, только не улыбаться.
— Доброе, — как ни в чем не бывало небрежно отвечаю я, а у самой начинает барабанить сердце.
— Что у тебя на ножках, прелесть моя, я не разглядел? — продолжает все так же медленно ехать.
— Двухдневная щетина. Хочешь погладить? — ну вот зачем я говорю эту дурацкую… правду?
— Я имел в виду сапожки с дырками аль без, но твоей щетине на ногах я, как ни странно, рад.
