Он сохранил его. Сохранил этот старенький свитер, который я забыла у него машине в тот роковой день – в аэропорту, когда видела его в последний раз, еще не зная, что ношу под сердцем его дитя и не увижу его целых четыре года…
Зачем?! Зачем он не выбросил эту тряпку?! Зачем, в конце концов, не запихал свитер в шкаф, в самый дальний его угол, чтобы не нашла любовница? Для чего держит здесь – в тумбочке возле кровати?!
Медленно, с моим старым свитером в руках, я присаживаюсь на расхристанную кровать… и вдруг понимаю, что плачу. Капаю слезами прямо на растянутый, шерстяной воротник…
И вместе с ними, с этими неожиданными и совершенно неудержимыми слезами, мою душу омывают воспоминания прошлого…
– Это всего лишь неделя. Обещаю.
Помогая мне одеться, он улыбается. Успокаивающе, внушая полную уверенность в завтрашнем дне. В нашем, общем с ним завтрашнем дне.
– Да ладно, не парься. Я отлично проведу без тебя время, – с поддевкой бросаю и даже показываю ему язык. – Схожу с девчонками в клуб, напьюсь… Ключ оставишь?
– От кабинета? – он поднимает бровь. – Чтобы ты могла спереть свою работу и поменять все оценки? Да ни за что. Я тебя знаю, дикарка – тебе палец дай, ты руку откусишь…
Я набрасываюсь на него, хлопая по груди, и через минуту мы уже катаемся по кровати…
А через двадцать минут лежим, обнявшись, глядя в садящееся за небоскребы солнце – снова раздетые.
– Я так никогда от тебя не уеду… – задумчиво говорит он, водя по моей голой спине пальцами.
– И зря… Это твоя последняя возможность от меня уехать. Потом не отпущу.
Моя фраза звучит настолько двусмысленно, что я невольно цепенею – вдруг воспримет это как признание в любви? Но Саша лишь фыркает, разбивая, к моему облегчению, возникшую неловкую паузу.
– Еще кто кого не отпустит, непоседа. Главное, не пали меня в универе – здесь с этим строго…
– Ага! – я вскакиваю с кровати, руки в боки. – Вот ты и попался, проф! Не приедешь, когда обещал, спалю обязательно! Мало того, пожалуюсь, что ты меня за оценки завалил! Прям вот шантажировал, пока я не согласилась с тобой спать!
Он закладывает руки за голову, с удовольствием оглядывая меня.
– Особенно эта угроза хорошо звучит, когда ты вот так бегаешь по моей спальне в чем мать родила.
– Ой, не смотри на меня! – я стыдливо закрываюсь, что совершенно нелогично, потому что к этому времени он успел рассмотреть меня уже абсолютно во всех ракурсах. Ныряю под одеяло, сладко потягиваясь и прижимаясь к его сильному и совсем не «профессорскому» телу. И вроде бы все хорошо у нас и прекрасно, но скорое расставание гложет, наваливается на сердце бременем, как только я расслабляюсь и перестаю играть легкомысленную, никогда неунывающую «дикарку».
Наконец, все разговоры затухают под влиянием неизбежного, и мы снова лежим и молчим. До его планируемого выхода из дома час, и чем ближе приближается это время, тем меньше нам обоим хочется дурачиться и поддевать друг друга.
– Противозачаточные пьешь? – вдруг спрашивает он.
Слегка удивляясь вопросу, я на автомате угукаю ему в грудь. Конечно пью. А как же иначе, с нашей бурной половой жизнью? Без таблеток я бы уже давно залетела!
И тут же бледнею, вспоминая, что сегодня как раз и забыла! Забыла принять – причем в один из самых опасных дней в месяце, на четырнадцатый день от начала месячных! Пару минут я лихорадочно мечусь в мыслях, решая, сказать ему или нет… И решаю смолчать – что там один день! Приму, как только провожу его на эту гребанную конференцию, чтоб им там пусто было в этом Мемфисе!
Мысли снова утекают в эмоциональное русло. Пусть я и веду себя по большей части как легкомысленная девица, в душе даже не представляю себе, как буду без него жить целую неделю. Мы ведь практически не отклеиваемся друг от друга все эти три месяца, благо время, когда мы должны делать вид, что не знакомы лично, ограничены его одной лекцией в день и моими двумя-тремя. В этом плане тот факт, что мы оба в Америке сыграл благоприятную роль – для всех мы чужие и никто не обращает на нас никакого внимания. Конечно, последствия, если выявится наша связь, будут ужасны для нас обоих, но… смотреть пункт первый.
Самое ужасное, что в душе я уже чувствую себя его женой. Его половинкой. Его единственной на все времена женщиной. И для того, чтобы это чувство получило свое подтверждение, мне нужно одно. Нет, не кольцо и предложение руки и сердца – я не верю в пустые штампы в паспорте. Его признание в любви. Настоящее признание, потому что в шутку, узнав, что я все еще девственница, он мне уже признавался.
«Как порядочная девушка, прежде допустить вас до моего невинного тела, я обязана требовать гарантий, милорд», – отшутилась тогда я, отбиваясь от его рук, лезущих ко мне под юбку. Он недоверчиво замер на мгновение. «Невинного? Ни хрена ж себе, какая честь!» И сгреб меня в свои сильные объятья. «Налить тебе мёда в уши? Это я умею…» И добавил: «Впрочем, с тобой это проще простого. Я влюбился в тебя с первого взгляда, Дикая Лилия. Со спины. Даже не видя еще твоего лица».
Конечно, это была шутка. Но приятная, ничего не скажешь.
И вот теперь, спустя несколько месяцев, мне хотелось бы услышать хоть что-то, чтобы понять, осталась ли шутка… шуткой. Однако, не спрашивать же это самой?!
– Пенни за твои мысли, – Саша толкает меня плечом.
– Что? – не поняла я.
– Здесь так говорят. Не слышала еще? Дам тебе пенни, если расскажешь, о чем думаешь.
– Так мало? – возмущаюсь. – Ну ты и жлоб.
Он смеется, встает и пару минут с чем-то копается, отвернувшись. Потом идет в прихожую, открывает входную дверь и что-то делает с замком…
– Что ты там делаешь? – мне не терпится узнать. Я вскакиваю, заматываюсь в простыню и встаю на кровати, через его плечо пытаясь заглянуть… Ключи. Он копается с ключами, проверяя работает ли один из них. Зачем?
Наконец поворачивается и протягивает мне этот ключ – тот самый, которым только что провернул замок. Мое сердце пропускает удар.
– Это что еще? Зачем?
Он сглатывает слюну, словно волнуется, и прокашливается, прочищая горло.
– Это тебе вместо пенни. Ключ. Это ведь то, что ты хотела?
Я поднимаю на него глаза.
– Ключ… – тупо повторяю. – Я вообще-то шутила…
– А я – нет. Хочу, чтобы ты ждала меня здесь, когда я приеду. Сможешь перевезти вещи сама? Я оставлю тебе деньги на грузчиков, если надо...
– О… – только и получается выдохнуть. – Всё так серьезно?
– Серьезнее некуда, – он кивает, действительно став очень и очень серьезным.
Чисто на автомате я протягиваю руку, чтобы забрать ключ, но он прячет его быстрым движением, замыкая в кулак.
– О нет! Сначала мысли. Быстро говори, о чем задумалась, а то не видать тебе ключа от квартиры, где деньги лежат.
