У меня слегка отвисает челюсть. Мягко выражаясь.
– Кто тебе сказал, что Лиля – суррогатная мать?! Откуда ты взяла этот бред?
Мама встает, отряхивает платье от невидимых пылинок.
– Я бы так ничего и не узнала, если бы твоя Алла случайно не проговорилась! Бедная женщина! Каково ей было все эти годы… Конечно, она мне никогда не нравилась, но говорила она совершенно искренне, я по голосу чувствовала…
– Что?! – я отшатываюсь и вынужден прислониться к стене. У себя в голове я слышу гомерический смех бывшей любовницы, которую я имел глупость еще лет пять назад познакомить с матерью...
А ведь Алла не шутила, когда сказала, что не оставит нас с Лилей в покое...
– Твоя ассистентка рассказала мне, что эта дрянь нарушила договор и не хочет отдавать тебе твоего ребенка, – мама осуждающе крутит головой. – И что ты ее жалеешь и не забираешь дочку силой, – она останавливает мои готовые вырваться изо рта слова – по большей части ругательства. – И то, что ты будешь все отрицать, она тоже предупредила, так что даже не старайся! Лучше позволь мне самой со всем разобраться! Я уже вызвала своего адвоката, раз твой с ней не справился.
Я издаю глухой стон и несколько раз бьюсь затылком об стену за моей головой. Более идиотской ситуации и не придумаешь. Идиотской? Страшной! Потому что если я сейчас не выгоню из дома собственную мать, то порушу все, чего с таким трудом за эти пару дней добился! Пусть это немного, но все же лучше, чем пощечины и вопли «ненавижу!»
Не говоря уже о том, что Лиля просто может наплевать на мои угрозы и уйти. Не стану же я приводить их в исполнение и на самом деле отбирать у нее Машеньку!
Что ж… Иного выхода я не вижу.
– Я не знаю, кого ты там вызвала, мама, но у меня в доме вы встречаться не будете. Надеюсь, ты еще не отпустила такси?
Мать бледнеет.
– Ты что, меня… выгоняешь? Ради этой…
– Я прошу тебя уехать и приехать, когда ты будешь готова выслушать меня. И извиниться перед девушкой, малышкой и бабушкой. Лиле еще учиться сегодня, а ты ее довела до такого состояния.
– Что?! Она еще и студентка? Ты заимел ребенка от студентки? – мать начинает обмахиваться каким-то журналом, с таким видом, будто сейчас упадет в обморок. Выглядит это настолько натурально, что я невольно делаю шаг к ней, чтобы поддержать в случае чего.
– Не твое дело, кто она, – прочно беру ее повыше локтя в дорогом пальто. – Для тебя она не студентка, а Лиля. Лилия Владимировна Печерская, если тебе интересно.
– Неинтересно! – мать вызывающе фыркает. – Она меня оскорбила! И я не собираюсь терпеть ее в этом доме!
– Это мой дом, если ты не забыла, – напоминаю ей. – Ты имела право останавливаться в нем, когда пожелаешь побыть на природе. Но отныне здесь будет новая хозяйка, и ты будешь приезжать сюда только с ее разрешения.
Мать картинно закидывает руку на глаза.
– Боже! Меня выгоняет из дома родной сын, потому что его охмурила какая-то прошмандо…
– Вон отсюда! – рявкаю своим знаменитым басом, сам в ужасе от того, что реально прогоняю родную мать. Она ахает, подхватывается и уже готова в возмущении покинуть дом…
– Простите, что вмешиваюсь… – в дверях показывается голова Светланы Михайловны. – Извините, ради бога, но… может, мы с вашей матушкой попробуем… поговорить?
Мы молчим, причем мать смотрит на потенциальную сватью с нескрываемым презрением. Но молчит.
– Да гори оно все… – я в сердцах рублю рукой воздух. – Хоть уговоритесь тут!
И штормом вылетаю из прихожей в предбанник, а потом и на улицу.
Останавливаюсь на широком крыльце, вдыхаю по-осеннему прохладный, вечерний воздух.
– Что ж все так сложно-то? – бормочу, прикрывая глаза и желая только одного – чтобы, кроме меня, Лили и Машеньки, тут больше никого не было. Вообще никогда!
– Это для тебя сложно? – хмуро отвечает Лиля, которую я каким-то образом не сразу заметил. Прислонившись к старой березе, она наблюдает за дочерью, играющей с какой-то садовой дребеденью. – Ребенку объясни, почему ее забрали из собственного дома, привезли неизвестно куда и после этого еще и здесь травят…
От ее слов становится почти непереносимо больно. «Неизвестно куда». Так она называет дом, в которым я готов прописать ее. Сделать полноправной хозяйкой, если пожелает. А не пожелает, перевезти куда угодно, в какие угодно хоромы.
Хочешь квартиру в элитной новостройке рядом с Кремлем? Пожалуйста? Хочешь усадьбу с яблоневым садом в старом Подмосковье? Нет проблем, любовь моя. Только прикажи.
Но ей, похоже, ничего от меня не надо. Она хочет домой. Обратно в свою старую хрущевку, где они ютятся с мамой и дочерью в банальной двушке...
В этом вся Лиля. Ей плевать на деньги и удобства, что бы там моя мать себе не удумала. Она хочет свободы, моя Дикарка. И в этом кроется наиглавнейшая причина, по которой я не боюсь сделать тот самый, следующий шаг.
Окончательный шаг. Бесповоротный.
Стараясь абстрагироваться от доносящегося из дома разговора на повышенных тонах, я спускаюсь по ступенькам и беру Лилю за руку. Она вздрагивает, но руку не убирает. Вместе, молча мы наблюдаем за нашим ребенком, играющим на траве под сенью берез.
Я усмехаюсь себе под нос – значит садовые совочки и грабельки пришлись моей принцессе по душе. В отличие от «пъиссепок». Что ж, учтем на будущее.
Возвращаюсь взглядом к Лиле, смотрю на ее точеный профиль – как она морщит нос и хмурится, чувствуя на себе мой взгляд, как кусает губы, стараясь не повернуться и не посмотреть в ответ…
И делаю этот последний шаг.
– Выходи за меня замуж, – говорю, переплетая ее пальцы с моими. И вежливо добавляю: – Пожалуйста.
Глава 19
Я дергаюсь от вопроса так, словно он дал мне пощечину, а не позвал замуж. А потом меня вдруг разбирает истерический смех – более неудачной обстановки и времени для предложения руки и сердца трудно себе придумать!
Сзади ругаются мама с предполагаемой «свекровью», впереди сидит испуганный ими ребенок, я сама до сих пор вся трясусь от злости, а вчера мой предполагаемый «жених» меня похитил.
А что? – насмехается кто-то у меня в голове. Это даже романтично! Вот уж точно не тебе жаловаться на отсутствие внимания! И похищают ее, и замуж хотят… И у ребенка папка нашелся, какому любая позавидовала бы…
Вот только спросить забыли, надо ли тебе все это.
– Тебе смешно? – спрашивает этот чертов романтик, сжимая мои пальцы. Ах он еще и недоволен!
– Прости, но это действительно смешно, – фыркаю я. – Всё вкупе…
Признаться, я специально провоцирую его, хочу чтобы рассердился, ушел и не заставлял меня отвечать. Потому что я не отвечу сейчас. Или скажу «нет».
