— Готовь ванну.
— Слушаюсь, ваше высочество. — Эгий поклонился и поспешил выполнять приказание.
Себастьян подошел к раковине, погрузил руки в ледяную воду и плеснул себе в лицо. В желудке заурчало от голода. Ночка выдалась неспокойная: у миссис Форсайт был ненасытный любовный аппетит.
В комнату вошел дворецкий, поклонился:
— Bon de, mae principae
[6].
— Доброе утро, Патро, — по-алусиански ответил ему Себастьян. — Подавай после ванны завтрак. И пригласи министра иностранных дел. Где Матус?
— Я пошлю за ним, сэр, — ответил Патро.
Себастьян не смог сдержать зевок и осознал, что еще слишком рано. Слишком рано, чтобы будить людей.
— Пусть спит пока, — махнул он рукой, — пусть спит до завтрака.
Когда в соседней комнате была готова ванна, Себастьян погрузился в горячую воду и закрыл глаза. Впервые с тех пор, как он приехал в Англию, у него появилась возможность расслабиться. Он был благодарен миссис Форсайт за то, что она утолила его любовную жажду.
Он немного подремал в благоухающей воде, пока в голове бессмысленно роились тысячи мыслей, включая воспоминания о десятках девиц, которых ему официально представили с момента его прибытия в Лондон. Вокруг него всегда были женщины — исполненные надежд, готовые угождать и ублажать. Его министров тревожило, что он не испытывает никакого интереса ни к одной из них. И дело совсем не в том, что его не интересовали женщины, — ничего подобного! Но ему казалось, что чаще всего женщинам интересен не он сам, а привилегированное положение и известность, которые гарантировала связь с ним.
И тем не менее Себастьян прекрасно понимал, что он обязан жениться, обязан произвести на свет наследников. Ему уже тридцать два, давным-давно пора исполнить свой долг и явить миру очередного престолонаследника.
Он познакомился с множеством женщин в Алусии. Кроме тех, кто был представлен ему на балу, были еще десятки девиц — на званых ужинах в домах благородных англичан по всему району Мэйфэр. А через два дня после его приезда на одном званом ужине в Виндзоре его внимание привлекла обольстительная миссис Форсайт. Больше никто ему не запомнился.
И так случалось всегда, где бы он ни находился, в любой стране, на любом континенте. Ему представляли людей, которые спали и видели, как бы выдать за него замуж свою дочь, племянницу, сестру или внучку. Если честно, вокруг было столько молодых женщин, что все они стали для него на одно лицо. Бледная кожа и узкие носы. Только миссис Форсайт выделялась из этой толпы. Что касается остальных, то речь тут не шла ни о совместимости, ни о привязанности — ничего не имело значения, кроме того, что однажды какая-то из женщин станет королевой, матерью будущего наследника престола Алусии и таким образом обеспечит свою семью привилегиями и положением в обществе. Себастьян мог бы быть настоящим чудовищем, но это не имело бы никакого значения.
Он погрузился на дно ванны и подумал, что нужно бы велеть принести еще горячей воды. Но, к сожалению, у него были назначены встречи. Сегодня он встречался с английским министром торговли, который явно скептически относился к предложенному соглашению. Себастьяну придется превзойти самого себя, чтобы переубедить этого человека.
И все же он не хотел покидать теплую ванну.
Себастьян подумал о том, что он относится к поискам потенциальной супруги как к очередному заданию в долгой череде задач: встретиться с английскими чиновниками касательно торговых соглашений; установить связи с богатыми, влиятельными людьми; выбрать из множества представленных женщин одну, чтобы жениться на ней. Задача казалась несложной, если абстрагироваться от своих чувств, но в глубине души Себастьян жаждал найти женщину, которая хотя бы отчасти была с ним совместимой. Кому бы он мог доверять. Которая бы стала ему другом и любовницей еще до того, как она станет королевой. Возможно ли это? Наверное, нет. Однажды бабушка сказала ему, что всю жизнь человеку приходится выбирать. Огромное богатство и ответственность обязательно заставляют ограничивать себя в чем-то другом. Как он теперь понимал, бабушка имела в виду любовь.
Однажды он признался Леопольду, что хочет встретить женщину, с которой был бы совместим. Его брат тогда рассмеялся. Не над Себастьяном, если честно, а над абсурдностью их жизни. Оба знали, что почти невозможно найти людей, которым бы они могли полностью доверять, так что им оставалось на это только надеяться. Богатство, влияние, титулы — способ, которым можно даже честных людей превратить в лжецов и актеров. Нет, Себастьян не считал, что всем женщинам, с которыми он встречался, нельзя доверять, но он не знал, как отделить тех, кому доверять можно, от тех, кому доверять нельзя.
Он, наверное, никогда не узнает, будет ли женщина, на которой он женится, испытывать уважение лично к нему. Она может безнадежно заскучать от его унылой жизни, а он об этом даже не догадается. Если честно, Себастьян не знал, есть ли в нем что-то, что может вызывать восхищение у женщины, кроме того, что однажды он станет королем.
Вода остыла, и он нехотя вылез из ванны. Приняв у Эгия полотенце и толстую шерстяную сорочку, он встал перед очагом и небрежно взъерошил влажные волосы. Когда Себастьян почувствовал, что согрелся и высох, он пошел в гостиную, отмахнувшись от сорочки, которую пытался протянуть ему Эгий.
— Сначала я позавтракаю, — сказал Себастьян.
Он сел за обеденный стол. Молодой слуга-алусианец налил кофе. Патро положил на стол аккуратную стопочку с отчетами. Сегодня, правда чуть позже, он будет выступать в защиту соглашения. Принц взял первый лист и просмотрел написанное: «…сила и стабильность, воспользоваться всеми надлежащими средствами, линиями поведения и рекомендациями, исполнять надлежащие расписки и оплачивать долги…»
В дверь негромко постучали, вошел Патро. Низко поклонился:
— Ваше королевское высочество, фельдмаршал Ростафан и министр иностранных дел Анастасан.
За Патро вошли двое мужчин с довольно мутными глазами.
— Господа, — по-алусиански приветствовал их Себастьян. — Как вам понравился вечер?
— Чрезвычайно понравился, — ответил Ростафан и тяжело опустился за стол рядом с Себастьяном. Было заметно, что верховный главнокомандующий не причесался. Ростафан был сильным, довольно высоким, пышущим здоровьем мужчиной, борода которого отчаянно нуждалась в стрижке. Он с великой гордостью носил военные ленты, имел привычку жевать нижнюю губу настолько, что она всегда выглядела потрескавшейся. Он мало внимания обращал на протоколы и обычаи, когда дело касалось членов королевской семьи, и имел склонность относиться к королю и его сыновьям как к равным.
Его манеры совершенно не походили на манеры Кая Анастасана, министра иностранных дел. От крупного и неотесанного Ростафана Анастасан отличался аккуратностью и прекрасными манерами — он всегда был подчеркнуто внимателен к Себастьяну. У него была безупречно гладкая оливковая кожа, за исключением темных кругов под глазами, и, несмотря на ранний час, его прическа выглядела идеальной — волосок к волоску.
