Казалось, принцы о чем-то спорили.
— Кто это был? — прошептала Поппи.
— Ты мне не поверишь, Поппи, но эти двое — принцы Алусии.
— Кто-кто? — воскликнула Поппи, когда мужчины развернулись и пошли прочь с Бедфорд-сквер. — Принц Себастьян и принц Леопольд?
— Леопольд! — закричала Элиза. — Точно. Не понимаю, почему я не могла вспомнить его, ведь Каро о нем столько рассказывала?
Поппи повернулась и обхватила Элизу за плечи.
— Элиза! Ты только что выставила их за дверь? — завопила она и стала трясти Элизу. — Ты велела алусианским принцам покинуть твой дом? О боги! О пресвятая Дева Мария!
Внезапно Элиза ощутила, что вот-вот лишится чувств. Она без сил опустилась в одно из потертых кресел.
— Да разве ты сама не слышала? — Он обидел ее, и, казалось, иного выхода не было. Однако же теперь она сама была шокирована своим поступком. — Поверить не могу! Поверить не могу, что я велела коронованным принцам Алусии убираться из моего дома.
С радостным смехом Поппи опустилась в стоящее рядом кресло.
— Ты можешь себе представить, что на это скажет Холлис?
Элиза ахнула и села прямо.
— Поппи! Быстро ступай к ней и скажи, чтобы она немедленно пришла. И ни слова папе, обещаешь?
Поппи тут же вскочила.
— Обещаю! — ответила она, уже стоя у двери.
Элиза откинулась в кресле. Прижала ладони к животу и попыталась справиться с возникшей на нервной почве тошнотой. Она выставила наследных принцев Алусии за дверь своего скромного жилища.
Что же с ней такое?
Глава 9
Известная всем модистка из района Мэйфэр, которая особенно славится искусством изготовления отличных масок и лучших дамских шляпок, сообщила, что за последнюю неделю покупатели проявляют повышенный интерес к лайковым перчаткам. Причем интерес сей проявляют отнюдь не дамы, коим желательно было бы пополнить свой гардероб, но, напротив, джентльмены, стремящиеся отыскать пару к утерянной перчатке подобного рода.
Заслуживает вашего внимания и то, что магазин одежды Франклина сообщает о выпуске в продажу на ограниченное время дополнительной партии голубой и зеленой кисеи, незаменимой для изысканных летних платьев.
Дамская газета мод и домашнего хозяйства г-жи Ханикатт
Холлис прибыла почти мгновенно, в такой спешке, как будто на пожар. Она влетела в гостиную, выхватила из ридикюля карандаш и бумагу и, отбросив сумочку в сторону, присела на краешек кресла.
— Рассказывай мне все, — заявила она, занеся карандаш над листом бумаги.
Элиза даже рта не успела открыть, как услышала настойчивый стук в дверь. Она вскочила с места, опасаясь, что на порог ее дома опять явились принцы Алусии.
— Это Каро, — успокоила ее Холлис. — Я послала за ней Поппи и попросила, чтобы она сразу же пришла.
— Высший военный совет в сборе, — прокомментировала Элиза, которой наконец удалось взять себя в руки. Она подошла к двери гостиной в ту секунду, когда в комнату, опережая Поппи, ворвалась Каролина.
— Я была у миссис Кьюбисон! — взволнованно сообщила она. — Вам же известно, не так ли, что она славится изготовлением масок и что все, кто был на кенсингтонском балу, обращались именно к ней?
— Конечно же, мы знаем! — хмыкнула Элиза. — Ты уже раз десять упомянула об этом.
— Стоит еще раз повторить. — Каролина бросила шляпку и плащ на кресло. — Она кое-что рассказала мне о перчатке, — продолжила она, поправляя прическу.
— Поппи, сделай милость, принеси нам чаю, — попросила Холлис.
— И виски, — добавила Элиза. — Трудный был денек.
— А где судья? — поинтересовалась Каролина.
— Спит, — ответила Элиза.
— Он знает о принцах? — уточнила Холлис.
— Нет! — шепотом ответила Элиза и с тревогой оглянулась на дверь. — Он будет гневаться, если узнает, Холлис. Я не намерена говорить ему об этом визите.
— Ну и ладно, в отличие от судьи я должна знать все новости, — не терпящим возражений тоном произнесла Каролина и устроилась рядом с Холлис.
И Элиза поведала им все. Как принцы оказались у нее на пороге и заявили о своем желании поговорить с судьей, почему-то решив, что именно он опубликовал в газете те домыслы о фельдмаршале. Но гораздо больше, чем ужасные манеры наследного принца, Элизу оскорбило то, что он, как оказалось, совершенно ее не помнит.
Холлис с Каролиной слушали ее с восторженным вниманием и округлившимися от изумления глазами. Девушки негромко ахали в нужных местах и хмурили брови, когда того требовало само повествование. Когда Элиза закончила рассказ, все трое минуту хранили молчание.
— Представить себе не могу, — после довольно продолжительной паузы произнесла Каролина. — В голове не укладывается, что два принца иностранной державы, с которых глаз не сводят, просто так появились на Бедфорд-сквер. Я полагаю, что премьер-министр должен был их удержать от подобного поступка.
— Да как же премьер-министр мог удержать их? — удивилась Элиза.
— Поверить не могу, что они были такими грубиянами, — сказала Холлис.
— Принц Леопольд был не слишком груб, — поправила Элиза, убирая выбившуюся нитку из подлокотника кресла. — Вся вина лежит исключительно на наследном принце. Он был просто жалок. Я полагаю, что если один из собеседников — наследный принц, то ему следует вести себя учтиво, а он был откровенно груб. Честно говоря, я не удивлюсь, если выяснится, что он и совершил это преступление.
Холлис ахнула, но Каролина только засмеялась.
— Он не стал бы марать руки, милая. А кто, по-твоему, убил этого алусианца? — спросила она, обращаясь к Холлис.
— Наверняка какой-то алусианец, — уверенно заявила та. — Ведь ни у кого из англичан нет причин его убивать, не так ли?
— Но он же ссорился с англичанином, — заметила Элиза. — Помнишь, Каро?
— С кем? — Каролина выглядела сбитой с толку. — О! С господином Джоном Хитом! Он новый управляющий банка Англии.
— Быть может, ему есть что рассказать, — предположила Холлис.
— Понятия не имею, о чем он может рассказать, — призналась Каролина. Она откинулась в кресле, как будто неожиданно выдохлась.
В комнату вошла Поппи с подносом, на котором стояли бокалы и хрустальный графин с виски.
— Как раз вовремя, Поппи, — обрадовалась Каролина. — Все эти принцы и перчатки отнимают у человека силы.
— Но почему бы господину Хиту не располагать какой-то информацией? — задумчиво произнесла Холлис, когда Каролина принимала у Поппи бокал с виски. — По крайней мере, он мог бы рассказать, о чем они говорили.
