Однако нынешним вечером Элиза превратилась в совершенно другого человека. Несмотря на то, что обычно от нее пахло древними книгами и судебными документами, сегодня она надушилась. Волосы ее были искусно уложены, хотя она привыкла кое-как собирать их на затылке. А взятые напрокат туфли, украшенные вышивкой, были не такими истоптанными, как те, что она носила каждый день. Благодаря кудеснице Каролине теперь она стояла в Кенсингтонском дворце в вечернем платье и с экзотической маской на лице. Признать, что этот бал стал для нее роскошным развлечением, было бы беззастенчивым преуменьшением. Элиза, настроенная вобрать в себя без остатка каждое мгновение этого праздника, была готова до конца дней своих носить в душе воспоминания о нем. Она уж точно не представляла себя в роли Золушки.
По крайней мере, пока не открыла для себя тайну роскошного королевского пунша с ромом.
Элиза хотела поделиться с Холлис и Каролиной секретом пунша с ромом, но подруг практически сразу же разделили толпящиеся у самого входа во дворец гости, приглашенные на бал. Элиза попыталась было догнать их, но ее продвижению помешали три дамы в нарядах Алусии, возникшие у нее на пути. Элиза просто была ослеплена их убранством: платья а-ля редингот, плотно сидящие по фигуре, со шлейфом! Девушке никогда в жизни не доводилось видеть таких роскошных шлейфов, а еще она восхищалась тем, как эти шлейфы подобраны сзади и по бокам с помощью изящных зажимов.
— Можно только представить, сколько же стоит подобное убранство! — произнесла она и подняла голову, но обнаружила, что Холлис с Каролиной исчезли в головокружительном вихре женщин в бальных платьях и дорогих украшениях и широкоплечих мужчин в черных сюртуках и искусно сделанных масках.
Сначала Элиза отчаянно пыталась разыскать своих подруг. Ведь ранее ей не доводилось бывать на балах, что уж говорить о приеме, который, как она слышала, могут почтить своим присутствием королева и принц-консорт. Она понятия не имела, как себя вести.
Но толпа была настолько плотной, что не успела она и глазом моргнуть, как ее уже оттеснили к огромной королевской лестнице. Ей пришлось идти мимо фризов с изображениями людей, стоящих у балюстрады и наблюдающих за тем, как по ступеням поднимаются гости, и дальше по залу, опять мимо картин, искусно вырезанных на потолке медальонов и бесценных фарфоровых ваз на французских консолях, мимо позолоченных зеркал, из-за которых казалось, что во дворец набилось еще больше народа, хотя в действительности приглашенных тут было немало. Невозможно было вообразить, как много в Лондоне представителей высшего света, людей, которые были достойны того, чтобы получить приглашение на сей королевский бал.
Волна гостей, подхватившая ее, хлынула в бальную залу, и вновь Элиза едва не лишилась дара речи. По меньшей мере пятнадцать хрустальных люстр с тремя рядами сверкающих свечей свисали над головами танцующих. Потолок, казалось, парил в воздухе из-за огромных, от пола до потолка, окон. Стены залы украшали портреты достойнейших.
По обе стороны залы располагались скамьи, обитые красным бархатом, и женщины, сопровождаемые мужчинами, присаживались на них, как будто они находились в парке или присутствовали на параде, в то время как остальные танцевали кадриль. В небольшой нише, находившейся высоко над уровнем пола, она разглядела музыкантов, которые жались на тесном пространстве практически плечом друг к другу; их смычки неистово порхали над инструментами, извлекая музыку, сопровождавшую головокружительный вихрь юбок и масок.
Настоящее волшебство. Сияющая, блестящая магия. Элизе даже пришлось ущипнуть себя, чтобы убедиться, что она не спит.
Когда они вошли в замок, ей дали бальную карту, и она решила, что, вероятно, необходимо отойти в сторону и прикрепить ее на запястье. Но ее отвлекли все эти люди вокруг, поэтому пришлось подниматься на носочки и вытягивать шею в тщетных попытках разглядеть, где же Холлис и Каролина. А, быть может, она не узнавала их в масках.
И в этот момент какая-то невысокая, тучная женщина в простой серой маске в тон седой копне волос неожиданно воскликнула:
— Вот ты где! — И указала на Элизу.
Элиза оглянулась, но, не увидев никого подходящего за спиной, вопросительно ткнула себя в грудь.
Женщина подозвала ее нетерпеливым жестом, а когда Элиза подошла ближе, выхватила ее бальную карту и неодобрительно поцокала языком.
— Ни на один танец не ангажирована! Чем же ты занималась?
Внезапно Элизе пришло в голову, что эта женщина, должно быть, одна из распорядительниц бала, о которых ее предупреждала Каролина. В ее обязанности входило следить за тем, чтобы все бальные карты были заполнены и у всех незамужних девиц был партнер.
«Если не хочешь в итоге танцевать со старыми, плотоядно ухмыляющимися холостяками, лучше таких доброхоток избегать», — советовала ей Каролина.
Женщина неодобрительно фыркнула и велела Элизе протянуть руку. Привязав ей на запястье бальную карту, она указала на группу молодых женщин.
— Жди там, — повелительным тоном произнесла она и отвернулась, видимо, в поисках старого, пускающего слюни холостяка.
Элиза посмотрела на небольшую группку женщин, теснившихся в уголке, — пестрый цветник из девиц, оставшихся без кавалера. Одна из них дергала себя за рукав, пытаясь оторвать нитку. У второй была такая огромная маска, что девушке приходилось задирать подбородок, чтобы маска не упала. Быть может, Элиза и старая дева, но она не намерена присоединяться к ним.
Она украдкой взглянула на распорядительницу бала, которая отвлеклась на то, чтобы поругать очередную неудачницу, которой случилось оказаться без партнера. Хотя Элиза удивлялась тому, как платье и подходящая маска может в одно мгновение преобразить человека, она действительно чувствовала себя преображенной. Когда-то, давным-давно, она была послушной и стремилась всем угождать. Она верила, что именно так ведут себя молодые женщины, из которых получаются прекрасные жены. Вся ее прошлая жизнь свидетельствовала о том, что она слишком уж старалась. Так, например, мистер Ашер Дотон-Кресс попросил ее потерпеть и дождаться часа, когда он предложит ей руку и сердце, и она по наивности даже не стала задавать ему никаких вопросов. Она доверяла ему, не сомневалась в том, что он говорил ей. Кроме того, он не раз повторял, как безрассудно любит ее. Но потом, когда уже ничего нельзя было исправить и когда все, кроме нее, были в курсе, Элиза наконец узнала, что он ухаживает за другой женщиной.
Спасибо тебе, женщина с годовым доходом в двадцать тысяч фунтов.
Женщина, на которой он сейчас женат и с которой воспитывает трех прекрасных детей.
Это происшествие, которое весь Лондон обсуждал, кажется, несколько недель кряду, послужило Элизе бесценным уроком. Во-первых, она решила, что больше никогда не позволит разбить себе сердце, потому что пережить подобное второй раз невозможно: ей хотелось умереть, у нее в голове не укладывалось, что один человек способен так беззастенчиво лгать другому, не испытывая угрызений совести. И, во-вторых, она дала себе зарок, что больше никогда не будет угождать другим исключительно ради того, чтобы кому-то понравиться. И сегодня вечером — в такой день! — она не намерена предупреждать чьи-либо желания. Вряд ли ей когда-нибудь еще представится возможность присутствовать на королевском балу, поэтому она не будет жаться в углу с этими девицами, которые ни у кого не вызывают симпатии, которых мужчины вынуждены приглашать на танец из вежливости или, что еще хуже, вокруг которых задерживаются старые, плотоядно ухмыляющиеся господа.
