— К-кто же эти изменники? — еле выговорила Элиза.
— Мне откуда это знать, Элиза? Алусианцы. Это их забота, и чем быстрее они уберутся восвояси, тем лучше будет нам всем. Старой доброй Англии не нужны эти грязные разборки. — Он одернул жилетку и, прежде чем выйти из комнаты, добавил. — Не вздумайте съесть все, оставьте и мне что-то.
Каролина и Холлис беспомощно смотрели на Элизу.
— Кажется, мне немного нездоровится, — прошептала она.
— Ты должна написать ему записку, — подсказала Холлис. — Как доставить эту записку к нему, Каро?
— Ума не приложу! Похоже, это превышает мои возможности.
— Но должна же ты знать кого-то, кому это под силу, — настаивала Холлис.
Они с Каролиной еще поспорили немного, знает ли та кого-нибудь подходящего или же нет, но сама Элиза их просто не слышала. Ее сердце, похоже, разорвалось на множество мелких кусочков, а те канули в бездну отчаяния. Не было никакой возможности передать ему записку, учитывая сложившиеся обстоятельства, когда был раскрыт серьезный заговор. Он обещал ей прийти, но теперь уж не придет — охрана просто не спускает с него глаз и не даст ему скрыться. Три года назад некто совершил покушение на жизнь королевы Виктории, так охрана после этого сдавила ее со всех сторон потуже корсета.
Элиза закрыла глаза и уткнулась лицом в ладони. Она думала о домике в Мэйфэре. Возможно ли, что там остался кто-то из его людей? И удастся ли передать принцу записку через такого человека? Она резко вскочила на ноги, Джек и Джон последовали примеру хозяйки, разбросав вокруг кипу модных журналов.
— Домик в Мэйфэре! — воскликнула она. — Мне необходимо попасть туда.
— Погоди! О чем ты говоришь? — спросила Холлис, тоже поднимаясь.
— Мы встречались в домике в Мэйфэре. Два раза. Где мой плащ? Каро, позови, будь добра, Гаррета.
— Боже правый, Элиза! А что, если вас там кто-то видел? — ужаснулась Каролина.
— Не имеет значения. Мне нужно попасть туда.
— Одну мы тебя не отпустим, — решительно заявила Каролина, прижимая к себе журналы.
— Мне сейчас нужно ехать, Каро. Я не могу ждать, пока ты оденешься.
— Я мигом! — заверила ее Каролина, выбегая прочь из комнаты. — Холлис, иди вниз и вели Гаррету взять кэб, — донесся ее голос, когда сама Каролина уже исчезла в соседней комнате. Еще через мгновение стало слышно, как она пронзительными криками вызывает горничную.
Через час после этого Каролина, Холлис, Элиза и оба пса втиснулись в затрапезный кэб и покатили к Мэйфэру.
Дом Элиза отыскала без труда — она всегда прекрасно ориентировалась в городе. Но сам дом выглядел совсем иначе, чем она представляла. Из окон не пробивался ни единый лучик света. Шторы были плотно задернуты, и было похоже, что дом покинут на зимний период.
— Ах, нет, — пробормотала она. — Нет!
Они поднялись на крыльцо и подошли к двери. Элиза постучала. Холлис приложила ладони ковшиком к глазам и попыталась высмотреть что-нибудь через окно. Элиза постучала еще раз — на этот раз кулаком.
— Не сомневаюсь, что кто-то из вас все еще здесь! — прокричала она. — Не могли же вы все сразу пропасть!
— Элиза, — стала мягко урезонивать ее Каролина. — Здесь нет ни души.
Они оттащили сопротивляющуюся Элизу к кэбу и поехали назад, к Каролине. Элиза же не могла больше сдерживаться, и из глаз ее полились горючие слезы, которым она уже несколько дней не позволяла прорваться наружу.
Она знала, что в конце концов так все и случится. Старалась подготовиться к этому, но к такой сердечной боли невозможно привыкнуть. И вот теперь он исчез из ее жизни. В последний раз она видела Себастьяна, когда он стоял на тротуаре у магазина миссис Кьюбисон и смотрел в землю с мрачным выражением на лице.
Холлис и Каролина с двух сторон обнимали Элизу, изо всех сил стараясь утешить ее. Но что могло утешить Элизу — во всяком случае, в этот день? Она была крайне удручена. Раньше она даже представить себе не могла, что в душе воцарится такая пустота. Казалось, даже дышать ей стало нечем.
Глава 26
Весь Лондон с пристальным вниманием наблюдает за графиком приливов и отливов, ибо они послужат предсказанию того часа, в который принц Алусии и сопровождающие его лица отплывут на свою родину.
Взойдет ли на борт корабля избранница его высочества? Более других беспокоится об этом некая Пава. Ходят слухи о том, что все переговоры о помолвке были прерваны из-за трагических обстоятельств, связанных со смертью алусианского вельможи. И все же вскоре они должны возобновиться. Ожидают, что в любую минуту может последовать официальное оглашение, каковое будет встречено ликованием и звуками фанфар.
Достопочтенные дамы! Если вы планируете в ближайшее время совершить морское путешествие, не забудьте непременно прихватить с собой настойку белладонны г-жи Биллард — настойка помогает от морской болезни даже в бурную погоду.
Дамская газета мод и домашнего хозяйства г-жи Ханикатт
Никогда в жизни Себастьян не забудет того выражения, которое появилось на лице Кая, когда его жена, обливаясь слезами, призналась (после долгого и упорного допроса), как вошла в заговор с Ростафаном, целью которого было похищение принца в открытом море. Как Матус что-то заподозрил и как она поднялась среди ночи, не потревожив спящего супруга (а он ведь заверил следствие, что они оба в то время уже давно спали сном праведников), и совершила убийство. Это признание потрясло Себастьяна до глубины души.
— Вы перерезали ему горло?
— Он ведь спал, — ответила она сквозь потоки слез.
— Вы сделали это по приказу Ростафана?
— Ему я сказала об этом после того, как все свершилось, — покачала она головой. — Он очень на меня сердился.
Еще более, нежели принц, был потрясен супруг изменницы. У Кая был вид человека, которого ранили в самое сердце. Он долго сидел совершенно неподвижно, потом вдруг вскочил и закатил жене такую оплеуху, что дама вылетела из кресла. Леопольд перехватил руку Кая, чтобы тот не убил подследственную.
— Ее за это повесят, — заверил он. — Ничего хуже этого ты ей все равно не сделаешь, а она сейчас нужна нам как никогда.
Каждому из них пришлось многое узнать и переварить. Услышав, что ее безошибочно опознал человек, которого она наняла, чтобы доставить записку с намеками на виновность Ростафана, Сарафина сломалась под тяжестью своей вины и во всем призналась. В том, что изменяла мужу с Ростафаном. В том, что Ростафан готовил похищение принца в море, на пути к родным берегам. Следствием этого заговора, который финансировали веслорианцы, должно было стать вовлечение Алусии в войну. Призналась в том, что фельдмаршал намеревался передать немалые средства веслорианцам, чтобы раздуть мятеж. Сарафина призналась и в том, что была напугана до смерти — ведь ее могли разоблачить как убийцу, — а потому пыталась свалить всю вину за гибель Матуса на Ростафана. С судьей Триклбэнком она не была знакома, но один алусианский адвокат, не раз сидевший за кружечкой пива с ним и другими английскими судьями, рассказал ей, что незрячий судья председательствует в суде по уголовным делам. Сарафина не была уверена, как сработает ее затея, но не сомневалась, что коль улики будут указывать на алусианского подданного, то ниточка (если верить адвокату) приведет к Ростафану. Определить же, кто из судей незряч и проследить его однажды до самого дома, оказалось совсем не трудно.
