— Измена, — уточнила Шерил. — Речь о том, как мы впервые надеваем шоры. Но не хочу забегать вперед. Кажется, вы только начали.
Теперь я действительно чувствовал себя мерзавцем. Одно дело — обращаться с другим как с объектом, если тот другой, как и я, совершенно не понимает всех этих идей. Но Шерил, знакомая с концепцией, судя по всему, все это время видела меня насквозь.
— Боже, я, должно быть, казался вам ужасным кретином?
— Не таким уж ужасным, — сказала она с улыбкой.
Это признание словно сбросило камень с моей души, и я засмеялся. Должно быть, впервые за четыре недели совместной работы моя секретарша слышала, как я смеюсь, и сейчас это казалось просто невероятным.
— Возможно, за сегодня я пойму, что с этим делать.
— Скорее всего, вы уже знаете об этом больше, чем думаете, — сказала она. — Кстати, Джойс на втором этаже, рядом с колонной 8–31.
Когда я подошел к рабочему месту Малмэн, ее там не было. «Наверное, ушла на обед, — понял я и уже собирался вернуться, но передумал. — Если я не сделаю этого сейчас, кто знает, решусь ли когда-нибудь?»
Я сел на свободный стул рядом и стал ждать.
На столе Джойс стояли фотографии двух девочек: одной года три, другой лет пять. Мелками на бумаге были нарисованы счастливые рожицы, восходы солнца и радуги. Могло показаться, что я сижу в школьной группе продленного дня, если бы не пачки диаграмм и отчетов, разложенных на полу.
Я не знал, чем именно занимается Джойс в организации — в моем отделе, между прочим; это показалось мне просто недопустимым. Взглянув на пачки отчетов, решил, что она входит в одну из наших команд по качеству. Я как раз просматривал один отчет, когда Малмэн вышла из-за угла и увидела меня.
— Ой, мистер Каллум… — Она была просто в шоке: резко остановилась и поднесла руки к лицу. — Извините. Простите за беспорядок. Обычно тут не так, честное слово.
Джойс явно растерялась. Я был последним человеком, которого она ожидала увидеть у своего рабочего места.
— Не беспокойтесь. С моим офисом это все равно не сравнится. И зовите меня Томом, пожалуйста.
На лице женщины отразилось смятение. Она не могла представить, что я буду говорить или делать дальше. Просто стояла у входа в свой отсек и дрожала от страха.
— Э-э-э… Джойс, я пришел извиниться за то, что так наорал на вас в связи с конференц-залом. Это было очень непрофессионально с моей стороны. Простите.
— О, мистер Каллум, я… заслужила это, действительно. Мне не следовало стирать ваши записи. Это так стыдно. Я уже неделю почти не сплю.
— Возможно, именно из-за моей реакции вы и лишились сна.
На лице Джойс появилась улыбка «вы-не-обязаны-были-это-делать», и она уставилась в пол, водя по нему ногой туда-сюда. Дрожать, правда, перестала.
Была уже половина первого. У меня оставалось минут двадцать до продолжения беседы с Бадом. Я чувствовал себя прекрасно и решил позвонить Лоре.
— Лора Каллум, — ответил голос на другом конце провода.
— Привет, — сказал я.
— Том, у меня всего пара секунд. Чего тебе?
— Ничего, я просто решил поздороваться.
— Все в порядке? — спросила она.
— Да, прекрасно.
— Ты уверен?
— Да. Я что, не могу позвонить поздороваться без того, чтобы меня допрашивали?
— Ты раньше так не делал. Что-то должно было случиться.
— Но нет. Ничего. Правда.
— Хорошо, раз ты так говоришь.
— Боже, Лора, почему ты так любишь все усложнять? Я просто позвонил узнать, как ты.
— Я в порядке. И спасибо за твою обычную заботу, — сказала она. Ее голос сочился сарказмом.
Все, что Бад говорил утром, внезапно показалось мне слишком наивным и упрощенным. Зашоренность, самообман, люди или объекты — все эти идеи в каких-то ситуациях, возможно, и работают, но не в этой. А если и работают, то кому это надо?
— Отлично. Просто отлично. Доброго дня тебе, — сказал я, подстраиваясь под ее саркастический тон, и добавил: — Надеюсь, ты будешь такой же жизнерадостной и понимающей по отношению к другим, как сейчас ко мне.
В телефоне послышался звук отбоя.
«Неудивительно, что я зашорен, — думал я, вешая трубку. — Кто бы не был таким, женившись на ней?»
Возвращаясь к центральному корпусу, я был полон сомнений. Как быть, если зашорен не я, а кто-то другой? Что тогда? В случае с Лорой совершенно не важно, что делаю я. Мне хотелось просто с ней поговорить. И я не был зашорен. Но одним быстрым, хладнокровным ударом она выбила меня из колеи — как всегда. Это у нее проблема. Не важно, что делаю я. Пусть я зашорен, ну и что? Чего еще можно ожидать?
«Да, у меня было два удачных разговора — с Шерил и Джойс. Но что еще им оставалось? Отделом-то руковожу я. Они обязаны подчиняться. Шерил заплакала? Но почему это непременно моя вина? Ей следует быть сильнее. Каждый, кто настолько слаб, сам виноват, что плачет — по крайней мере, я не должен чувствовать вину, если это происходит».
Моя ярость росла с каждым шагом. «Это потеря времени, — думал я. — Все это мир розовых единорогов. В идеальном пространстве — да, возможно. Но это же все-таки бизнес!»
Тут я услышал, как кто-то окликнул меня. Я обернулся на голос. К удивлению, это была Кейт Стенаруд, которая спешила ко мне по лужайке.
Часть II. Как мы надеваем шоры
9. Кейт
Я встречался с Кейт лишь однажды. Она была последней из тех, кто проводил со мной собеседование при приеме на работу. Стенаруд мне сразу понравилась, и впоследствии выяснилось, что почти все в компании разделяют мои чувства. История ее жизни была фактически летописью Zagrum и, аналогично жизнеописанию организации, передавалась из уст в уста, доходя до новых сотрудников. Кейт попала в Zagrum сразу по окончании колледжа, лет двадцать пять назад, с дипломом историка. Она стала одной из двадцати первых сотрудниц и начинала обычным клерком. В то время будущее компании казалось крайне сомнительным. Прошло пять лет, и Кейт, ставшая уже директором по продажам, решила поискать лучшие возможности, однако не уволилась в последний момент благодаря личному обаянию Лу Херберта. С тех пор и до ухода Лу на пенсию Кейт была вторым человеком в команде Zagrum. Затем она сменила Лу на посту президента и CEO компании.
— Привет, Том. — Она протянула мне руку. — Рада снова вас видеть. Как жизнь?
— Не могу пожаловаться, — сказал я, стараясь забыть как свое удивление от встречи, так и неприятности в семейной жизни. — А у вас?
— Не дает заскучать, — сказала она с улыбкой.
— Поверить не могу, что вы помните меня, — засомневался я.
