— Я бы так сказал.
Бад написал на схеме «притворщица».
— Минутку, Бад, — возразила Кейт. — Может быть, она действительно спала — и очень на то похоже, потому что она слишком устала от того, что днем делала все для тебя, — добавила она, радуясь удачному «удару».
— Хорошее замечание, — усмехнулся Бад. — Но спала она или нет на самом деле, сейчас важно не так, как мои мысли о том, спит ли она. Мы рассуждаем сейчас о моем восприятии и моей измене самому себе. Дело в этом.
— Знаю. — Кейт удобнее устроилась в кресле. — Мне просто весело. Если бы пример привела я, ты не преминул бы вставить свои замечания.
— Итак, возвращаясь к тому моменту, — продолжил Бад, глядя на меня, — если она лишь притворялась спящей и оставляла своего ребенка плакать, то какой матерью выглядела в моих глазах?
— Довольно паршивой, — сказал я.
— А какой женой?
— Тоже неважной: нечуткая, недооценивает вас и так далее.
Бад записал оба пункта на доске.
— Итак, вот он я, — сказал он, отходя подальше и читая написанное. — После измены самому себе, как мы выяснили, я должен был в тот момент считать свою жену ленивой, нечуткой, принимающей все как должное, бесчувственной симулянткой, плохой матерью и ужасной супругой.
— Да уж, Бад, поздравляю, — саркастически заметила Кейт. — Ты ухитрился очернить одну из моих лучших подруг.
— Я знаю. Пугающе, правда?
— Еще бы.
— Но все еще хуже, — сказал Бад. — Такой мне показалась Нэнси. А как, по вашему мнению, я стал воспринимать себя после измены самому себе?
— Ты, наверное, считал себя жертвой — бедняжкой, который не может выспаться, — ответила Кейт.
— Именно так. — И Бад вывел слово «жертва».
— Вы воспринимали себя как человека трудящегося. Работа, которая предстояла следующим утром, казалась вам очень ответственной, — добавил я.
— Отлично, Том, все верно, — сказал Бад, дописывая «трудолюбивый» и «ответственный».
— А вот еще вопрос, — продолжил он, помедлив. — Если я бы встал к ребенку предыдущей ночью? Как бы в этом случае воспринимал себя?
— Наверное, посчитал бы себя справедливым, — ответила Кейт.
— Да. А как насчет вот этого: кому хватает чувствительности услышать ребенка?
Я не мог не засмеяться. Все это — и как Бад расценивал Нэнси, и каким видел себя, — казалось, с одной стороны, абсурдным и смехотворным, а с другой — очень распространенным.
— Конечно, чувствительности хватило именно вам, — уточнил я.
— В таком случае — какой из меня отец?
— Очень хороший, — ответила Кейт.
— Да. И если я такого мнения о себе, — сказал он, указывая на доску, — если считаю себя «трудолюбивым», «справедливым», «чувствительным», «хорошим отцом» и так далее, то какой из меня муж?
— Очень хороший — особенно для такой жены, образ которой ты тут нарисовал, — усмехнулась Кейт.
— Да. — Бад внес все это на доску. — Итак, вот что мы имеем.
— Подумаем об этой схеме. Сначала посмотрим, как я начал воспринимать Нэнси после измены себе: я считал ее ленивой, нечуткой и так далее. Как вы думаете, подобные мысли и чувства в отношении жены побудили меня пересмотреть решение и все же сделать то, что я планировал поначалу?
— Точно нет, — сказал я.
— А что это побудило меня сделать? — спросил Бад.
— Оправдало ваше решение этого не делать. Появились поводы остаться в кровати и не подниматься к Дэвиду.
— Верно. — Джефферсон повернулся к доске и добавил в описание измены себе второе предложение:
«Измена самому себе»
1. Действия, идущие вразрез с тем, что, как мне кажется, я должен сделать для другого, называются изменой самому себе.
2. Когда я изменяю себе, вижу весь мир так, что это оправдывает мою измену.
— Если я изменяю себе, — сказал Бад, отойдя от доски, — то мои мысли и чувства подсказывают, как оправдаться за то, что я сделал или чего не сделал.
Он сел на стул. Я подумал о Лоре.
— А сейчас, — резюмировал он, — я хочу разобраться, как мои мысли и чувства это проделывают.
12. Характеристики измены самому себе
— Сначала ответьте: когда Нэнси казалась мне плохим человеком — до моей измены себе или после нее?
— Конечно, после, — ответил я. Его вопрос вернул меня к действительности.
— Да, — согласился Бад, — а когда, по вашему мнению, сон казался более важным для меня — до или после?
— Думаю, после.
— И другие дела, например мои рабочие обязанности следующего утра, казались более серьезными до измены самому себе или после?
— Опять же, после.
Бад помедлил.
— Тогда еще вопрос: подумайте о моем отношении к Нэнси. Как считаете, в реальности она столь же плоха, как казалось мне после измены самому себе?
— Нет, вряд ли, — ответил я.
— Я ручаюсь за Нэнси, — сказала Кейт. — Описанная здесь женщина ничем на нее не похожа.
— Это так, — согласился Бад.
— Да, а если бы была? — вмешался я. — Если бы она действительно была человеком ленивым и бесчувственным, даже плохой женой? Это что-то изменило бы?
— Хороший вопрос, Том. — Бад встал со стула. — Задержимся на нем.
Он начал ходить вперед и назад.
— Допустим, что Нэнси действительно ленива. Предположим даже, что она довольно бесчувственна. В конце концов, такие люди бывают. И вот вопрос: если моя жена «приобрела» эти качества после моей измены самому себе, то она должна была быть такой же и до того?
— Да, — ответил я. — Если она ленива и бесчувственна, то она ленива и бесчувственна. До или после — никакой разницы.
— Хорошо, — продолжил Бад. — Но в этом случае, заметьте, я полагал, что должен встать и помочь, даже несмотря на ее лень и бесчувственность. Изменяя себе, я не считал ее недостатки основанием не помогать. Я стал так думать только после измены самому себе, когда вывел ее отрицательные качества оправданием собственного поведения. Это понятно?
Я сомневался. Все казалось довольно правдоподобным, но обсуждение было мне неприятно, поскольку пример такой ситуации я видел в своем доме. Лора была бесчувственной, хотя не очень ленивой. По крайней мере, в последнее время. И это я считал важным, решая, помогать ей или нет. Казалось трудным желать помочь человеку, который не испытывал ко мне ни малейших чувств.
