— Не понимаю!
— Что ж, — сказал Бад, снова вставая, — давайте немного поговорим о самооправдывающих образах. — Он заходил по комнате. — Например, хорошо всегда заботиться о других, но кого я имею в виду, когда представляю человека, думающего о других?
— Скорее всего, себя.
— Вот именно. Итак, мой самооправдывающий образ мне лжет. Он говорит, что я сосредоточен на одном (то есть на других), но уже само появление этого образа свидетельствует о том, что я думаю прежде всего о себе.
— Хорошо, это понятно, — сказал я, выискивая пробелы в его логике. — А мнение о том, что вы умны или все знаете? Тут-то в чем проблема?
— Смотрите сами. Допустим, у вас сложился самооправдывающий образ, который говорит вам, что вы все знаете. Как в таком случае вы отнесетесь к человеку, который предложит что-то новое?
— Наверное, почувствую неприязнь. В его предложении постараюсь найти ошибки.
— Правильно. Придет ли он к вам еще раз со своими идеями?
— Едва ли.
— И узнаете ли вы что-то новое?
— Наверное, нет. А, теперь понимаю, — вдруг признался я. — Мой самооправдывающий образ, который говорит о моей образованности, может оказаться тем самым фактором, который будет мешать дальнейшему образованию.
— Да. Итак, можно ли сказать, что я, обладая таким самооправдывающим образом, озабочен прежде всего обретением нового знания?
— Вряд ли. Предполагаю, что прежде всего вы заняты собой — тем, как выглядите.
— Именно, — сказал Бад. — Такова природа большинства самооправдывающих образов.
Бад продолжал, но я уже не обращал на него внимания. Я увлекся собственными мыслями.
«Итак, я могу носить свои шоры. Возможно, у меня есть некоторые самооправдывающие образы, о которых говорит Бад. Видимо, я и зашорен по отношению к Лоре. Скорее всего, жена для меня просто объект. Хорошо. Но как насчет самой Лоры? Все указывает на то, что проблемы только у меня. Но что с ее проблемами? С ее самооправдывающими образами? Давайте поговорим об этом!»
Меня снова разобрала злость, и тут я вдруг понял, что в самой своей злости проявлял лицемерие. Я возмущался тем, что Лора зашорена, но сама злость на жену и ее шоры показывала, что зашорен я. Я сердился на нее за то, что она такая же, как я! Эта мысль застала меня врасплох, и Лора вдруг предстала передо мной в ином свете: не то чтобы у нее больше не было проблем, просто я понял, что проблемы есть и у меня. И ее проблемы уже не оправдывали моих.
В мои мысли ворвался голос Кейт.
— Том!
— Да?
— Все ясно, Том?
— Да, я понимаю, — медленно сказал я. — Мне это не нравится, но я понимаю. — И замолчал, продолжая думать о Лоре. — Кажется, у меня еще много работы.
Это был интересный момент. Впервые в тот день я был полностью открыт для того, о чем говорили Бад и Кейт. Я был готов признать, что у меня есть проблемы. Более того. Я знал, что у меня проблемы, и в каком-то смысле довольно серьезные. До того момента считал, что признание факта наличия проблемы делает меня проигравшим: Лора прижмет меня к канатам и победит. Но теперь так вовсе не казалось. Напротив, я чувствовал себя освобожденным. Лора не победила, а я не проиграл. Мир изменился по сравнению с тем, каким был секунду назад. Я обрел надежду. Поразительно, но это случилось именно в тот момент, когда я увидел свои проблемы.
— Понимаю, о чем вы говорите, — сказала Кейт. — Мне самой предстоит много работы.
— И мне, — кивнул Бад.
Несколько секунд царила тишина.
— Нам нужно поговорить еще кое о чем, — сказал Бад, — и потом мы вернемся к обсуждению рабочих проблем: узнаем, как реализуется эта концепция в Zagrum.
14. Сговор
— Пока что, — сказал Бад, — мы рассматривали внутренний опыт зашоренного человека. Но несложно понять, что мои шоры могут оказывать серьезное влияние и на других.
Смотрите, — сказал он, подходя к доске. — Допустим, это я — в своих шорах, — сказал он, рисуя человечка в шорах.
— Если я в шорах, что сообщаю другим?
— Что сообщаете?
— Да.
— Ну… наверное, вы их обвиняете.
— Именно. А как вы думаете, остальные обычно ходят вокруг и думают: «Что-то меня давно никто не обвинял, хорошо бы побыстрее»?
Я засмеялся:
— Да уж, конечно.
— Вот и я так не думаю, — сказал Бад. — Большинство размышляют: «Да, я не идеален, но делаю все, что могу в таких условиях». И поскольку многие из нас носят с собой самооправдывающие образы, мы склонны принимать защитные позы и всегда готовы обороняться от нападения этими образами. Итак, если я, в своих шорах, обвиняю других, то эти обвинения словно призывают их… К чему?
— Думаю, они призывают их самих надеть шоры.
— Верно, — сказал он, рисуя второго человечка в шорах. — Высказывая обвинения, я предлагаю другим надеть шоры, и они начинают укорять меня в том, что я несправедливо их осудил. Но поскольку я, будучи в шорах, уверен, что мои нападки обоснованны, считаю несправедливыми их упреки и обвиняю еще больше. Конечно, они-то, нося собственные шоры, считают, что правильно осуждают меня, а мои доводы беспочвенны, и обвиняют меня еще сильнее. И так далее. Итак, будучи в шорах, я загоняю в шоры других в качестве ответной реакции, — сказал он, добавляя стрелки в обоих направлениях между человечками. — И они, спровоцированные мной, побуждают меня оставаться зашоренным.
Затем Бад добавил шестой пункт к описанию измены самому себе:
«Измена самому себе»
1. Действия, идущие вразрез с тем, что, как мне кажется, я должен сделать для другого, называются изменой самому себе.
2. Когда я изменяю себе, вижу весь мир так, что это оправдывает мою измену.
3. Когда я начинаю оправдывать себя, мое восприятие реальности искажается.
4. Изменив себе, я надеваю шоры.
5. Со временем некоторые шоры становятся моей сущностной характеристикой, и я ношу их все время.
6. Находясь в шорах, я побуждаю других надеть шоры.
— Можете подогнать к этому описанию любую ситуацию, — сказала Кейт, указывая на схему, — и вы увидите: если человек носит шоры, то возникает одна и та же схема взаимного побуждения и самооправдания. Приведу пример.
