— И мы поступаем так, — подхватил тему Бад, — не потому, что любим, когда к нам плохо относятся, но потому, что зашорены, а шоры требуют самооправданий, которые рождаются из плохого отношения к нам. Вот поэтому в шорах есть своя ирония: как бы горько я ни жаловался на плохое отношение ко мне со стороны кого-то и на проблемы, которые из-за этого возникают, я нахожу в этом особое удовольствие. Я получаю доказательства того, что другие действительно достойны порицания, реально так плохи, как я о них думаю, а я столь же невинен, как утверждаю сам. Поведение, на которое я жалуюсь, меня же и оправдывает.
Бад положил руки на стол и наклонился ко мне.
— Итак, просто надев шоры, — медленно и серьезно произнес он, — я побуждаю других к тому поведению, которое, по моим словам, мне в них не нравится. А они вызывают во мне ту реакцию, которая, как они говорят, не устраивает их во мне.
Бад повернулся к доске и приписал еще одно предложение к принципам измены самому себе:
«Измена самому себе»
1. Действия, идущие вразрез с тем, что, как мне кажется, я должен сделать для другого, называются изменой самому себе.
2. Когда я изменяю себе, вижу весь мир так, что это оправдывает мою измену.
3. Когда я начинаю оправдывать себя, мое восприятие реальности искажается.
4. Изменив себе, я надеваю шоры.
5. Со временем некоторые шоры становятся моей сущностной характеристикой, и я ношу их все время.
6. Находясь в шорах, я побуждаю других надеть шоры.
7. Находясь в шорах, мы способствуем взаимным обидам и получаем от этого удовлетворение. Мы сговариваемся, чтобы каждый из нас имел повод не снимать шоры.
— Будучи в шорах, — сказал Бад, отходя от доски, — мы снабжаем друг друга основаниями в них и оставаться. Это достигается не только непосредственно — нанесением обиды другому; например, мы можем сплетничать об этом человеке.
Чем больше мы найдем сторонников своей точки зрения, тем больше получим оправданий. Я могу, например, привлечь на свою сторону жену, чтобы вместе ругать сына или сплетничать о других, чтобы найти союзников в офисе и сговориться против конкретного сотрудника или отдела. И так далее. Как дома, так и на работе шоры стремятся к распространению, чтобы получить дополнительное подтверждение. А каждая обида — прямая или косвенная — дает новые причины оставаться в шорах. Такова суровая реальность.
Я заерзал на стуле — внезапно мне стало жалко своего мальчика.
— Смотрите, Том, — продолжил Бад, снова садясь. — Подумайте, как измена самому себе и все, о чем мы здесь говорили, объясняет феномен самообмана — неспособности понимать, что у нас трудности. Например: когда я зашорен, то у кого, по моему мнению, большие проблемы?
— У других.
— Но кто сталкивается с проблемами, когда я зашорен?
— Вы, — ответил я.
— К чему мои шоры подталкивают других?
— Наносить вам обиды.
— Да. Иными словами, мои шоры приводят к возникновению проблем у других. И это я воспринимаю как доказательство того, что трудности здесь не только у меня.
— Верно, — согласился я.
— И что я буду делать, если кто-то попытается исправить ту проблему, которую видит во мне?
— Вы воспротивитесь.
— Конечно, — сказал он. — Я не считаю, что у меня проблемы, если они действительно есть. Я виню во всем других. — Он помолчал и добавил: — Возникает вопрос: и что теперь?
«И что теперь?» — повторил я про себя.
— Что вы хотите этим сказать?
— Я имею в виду вот что, — ответил Бад. — Почему мы в Zagrum должны вообще об этом думать? Какое отношение это имеет к работе?
15. Шоры и фокусы
— Самое прямое, — сказал я и сам удивился своей убежденности.
— Какое же? — спросил Джефферсон.
— Какое? — повторил я.
— Да, какое? — Бад слегка улыбнулся.
— Прежде всего, — начал я, — почти все на работе носят шоры, насколько я могу судить, по крайней мере. Во всяком случае, так было в Tetrix.
— И что из этого?
— Что из этого? — с удивлением переспросил я.
— Да, что из этого? — сказал он.
— Если мы зашорены, мы побуждаем к тому же других, что порождает конфликты, которые мешают достигать целей.
— То есть? — уточнил Бад.
Я замешкался, не понимая, что он имеет в виду.
— Вы говорите, что все эти конфликты мешают нам достигать целей, — продолжал Бад. — Вопрос: каких именно целей?
— Быть продуктивными, наверное.
— Ага. — Бад как будто наконец нашел то, что долго искал. — Таким образом, шоры мешают достигать результатов.
— Да, — согласился я.
— Подумаем, как это происходит, — сказал он. — Есть две основные причины, по которым пребывание в шорах мешает эффективности. О первой нам только что говорила Кейт. Когда мы зашорены, главное, что нас мотивирует, — необходимость самооправдания. А то, что дает нам возможность самооправдания, обычно идет вразрез с пользой для организации. Это понятно?
Я кивнул, думая, что это верно и для организации-компании, и для организации-семьи.
— В Zagrum мы используем термин что-фокус: он характеризует то, на достижении чего сконцентрирован человек. Если я не зашорен, мой «что-фокус» на работе — это результаты. Напротив, если я в шорах, мой «что-фокус» направлен на самооправдание. Это первая причина, по которой шоры всегда снижают вероятность получения результата.
Предельно ясно.
— А вторая причина? — спросил я.
— Она связана с моим кто-фокусом в условиях зашоренности, — ответил Бад.
— Вы сосредоточены на себе, будучи в шорах, да? — выпалил я.
— Именно, Том. И как раз поэтому не могу полностью сконцентрироваться ни на результатах, ни на людях, для которых должен добиться этих целей. Если подумать, многие из тех, кого обычно называют ориентированными на эффект, вовсе не такие. Эти люди зашорены, результаты важны им лишь для поддержания своих звездных репутаций: их «кто-фокус» — они сами. И не считают, что цели других столь же важны, как их собственные. В итоге большинство людей не испытывают радости, если их коллеги по организации преуспевают так же, как они. И получается, они мешают всем пытающимся решить всего-навсего такие же задачи. Часто это приводит к печальным последствиям. Они могут сколько угодно бить себя в грудь и рассказывать, как ориентированы на результат, но это неверно. Как и все зашоренные люди, они сфокусированы только на себе. Но, как и все зашоренные, они этого не видят.
