— Да. Можно и так сказать.
— Что ж, — продолжил Лу, — нужно понять, действительно ли отсутствие шор порождает обременительные обязательства, которые вас так беспокоят. Давайте рассмотрим отношение к водителям машин, находящихся намного впереди меня или намного сзади. Сильно ли отсутствие шор повлияет на мое поведение применительно к ним?
— Полагаю, что нет.
— А что насчет более близких ко мне водителей? Изменит ли что-то отсутствие у меня шор для них?
— Скорее, да.
— Так что делать? Как я могу вести себя иначе?
Я вспомнил, как разглядел соседа в зеркало заднего вида.
— Например, реже их подрезать.
— Отлично. Что еще?
— Вести машину более аккуратно, более разумно. Кто знает, — добавил я, вспомнив, как уничижительно смотрел на человека, оказавшегося знакомым, — может, вы и улыбаться будете чаще.
— Что ж, очень хорошо. Скажите, эти изменения в поведении кажутся вам утомительными или обременительными?
— Вообще-то нет.
— Итак, в этом случае незашоренность и отношение к другим как к себе не означают, что я утону под грузом обременительных обязательств. Они лишь значат, что, ведя машину, бродя по магазинам или делая что-то еще, я вижу в окружающих людей и ценю в них это.
В других случаях, — продолжал он, — отказ от шор может означать, что я отвергаю предрассудки, которые имел в отношении тех, кто не похож на меня — например, людей другой расы, веры или культуры. Я буду менее критичен, видя в них личности, а не объекты. Буду с ними более обходительным и уважительным. Еще раз спрошу: эти изменения кажутся вам обременительными?
Я покачал головой:
— Напротив, они высвобождают.
— Я тоже так считаю, — сказал Лу. — Но добавлю еще кое-что. — Он облокотился на стол. — Порой случаются ситуации, когда мы чувствуем, будто должны сделать еще что-то для других, особенно для тех, с кем проводим больше времени: например, для членов семьи, друзей, коллег. Мы знаем этих людей; мы осведомлены об их надеждах, потребностях, заботах и страхах и имеем больше возможностей быть к ним несправедливыми. Это усиливает наши обязательства по отношению к ним — во всяком случае, должно.
Как мы уже говорили, чтобы снова не надеть шоры, необходимо сделать что-то для этих людей, следуя побуждениям, которые диктует незашоренность. Однако крайне важно помнить: это необязательно означает, будто делать для них все что угодно будет идеально. Дело в том, что у нас есть собственные обязанности и потребности, которые требуют внимания, и порой мы просто не можем помочь другим столь же быстро или в таком объеме, как хотелось бы. В подобных случаях не возникает необходимости обвинять их и оправдывать себя, поскольку мы продолжаем видеть в них людей, которым хотим помочь. Просто не в силах сделать это вовремя или во всей желаемой полноте. Мы делаем то, на что способны в определенных обстоятельствах.
Пусть наши действия не идеальны, но мы делаем то, что можем, потому что хотим так поступить.
Лу пристально посмотрел на меня.
— Вам же рассказывали про самооправдывающие образы, правда?
— Да.
— Тогда вы понимаете, насколько неуверенно чувствует себя зашоренный человек, когда стремится искать доказательства того, что он, например, разумен, достоин, благороден. Постоянно демонстрировать добродетель крайне утомительно. На самом деле мы устаем скорее не из-за обязательств по отношению к другим, а от вызванного зашоренностью отчаянного желания доказать что-то самим себе. Поройтесь в памяти, и уверен, вы обнаружите, что чувствовали себя утомленным и отягощенным излишними обязанностями в шорах гораздо чаще, чем без них. Для начала сравните вчерашний вечер с предыдущими.
«А действительно, — подумал я. — Вчера впервые за много лет я действительно решил сделать что-то для Лоры и Тодда. И этот вечер был для меня самым легким за долгие годы».
Лу продолжал молчать, а Бад спросил:
— Мы помогли ответить на ваш вопрос, Том?
— Да, очень.
Улыбнувшись, я поблагодарил Лу. Тот кивнул мне и снова устроился на стуле с видимым удовлетворением. Он смотрел куда-то вдаль, в окно. Мы с Бадом ждали, пока он заговорит.
— Когда много лет назад я сидел на том семинаре в Аризоне, — сказал он наконец, — только что узнав от других то, что вы услышали вчера от Бада и Кейт, шоры начали спадать с меня. Я был глубоко удручен тем, как обращался с людьми в своей компании. И как только почувствовал это, я убрал самообман по отношению к ним.
Будущее Zagrum, — продолжал он, — зависело от того, смогу ли я продержаться без шор. Но я знал, что для этого мне придется кое-что сделать. И как можно быстрее.
22. Незашоренное лидерство
— Нужно было понять, что делать, — сказал Лу, снова вставая со стула, — а для этого требовалось разобраться, в чем заключалась природа моей измены самому себе.
Он двинулся вдоль стола, словно меряя его шагами.
— Полагаю, существует много разновидностей этой измены, но, осознав все, чему меня научили в Аризоне, я решил, что изменяю себе на работе совершенно конкретным образом. Причем позже оказалось, что примерно так же изменяют себе почти все сотрудники, поэтому то, чем мы здесь занимаемся, призвано помочь коллегам избежать этой проблемы и снова не надеть шоры. Наша победа в этом — секрет успеха Zagrum на рынке.
— И что же это? — спросил я.
— Это я вас должен спросить, — сказал Лу. — В чем цель наших действий в компании?
— Вместе достигать результатов, — выпалил я.
Херберт остановился.
— Великолепно. — Он явно был доволен ответом.
— Честно говоря, это мне вчера сказал Бад, — несколько виновато признался я.
— А, вы уже говорили об основополагающей измене самому себе на работе? — спросил он, глядя на Джефферсона.
— Нет. Мы касались того, как в шорах не можем сосредоточиться на результате, потому что на самом деле сконцентрированы на себе, — сказал Бад, — но ничего конкретного не обсуждали.
— Хорошо, — ответил Лу. — Том, вы у нас работаете где-то месяц, да?
— Да.
— Расскажите, как вы попали в нашу компанию.
Я изложил Лу и Баду основные этапы своей карьеры в Tetrix, мое давнее восхищение Zagrum и подробности своих собеседований.
— Как вы чувствовали себя, когда вам предложили работу?
— О, я был в восторге.
— Перед первым рабочим днем питали добрые чувства к будущим коллегам? — спросил Лу.
— Конечно, — ответил я. — Мне не терпелось начать.
— Хотели быть полезным?
