— Ты чего?!
Орлов сидел возле дивана, смешно тараща глаза и отвратительно расточая миазмы вчерашнего алкоголя по комнате.
— Когда я разрешила тебе переночевать у меня, взамен на помощь со взламыванием форточек моего же дома, совсем не имелось в виду, что тебе позволено меня лапать.
— Но… Я подумал, что мы договорились…
Барби смотрела на этого помятого, немного заросшего щетиной мужчину, и, с удивительной ясность, отчётливо, понимала, тогда, семь лет назад, она приняла правильное решение, бросив Макса.
Орлов ужасно в данный момент её раздражал. Прямо бесил. Единственной ошибкой было лишь то, что она по глупости сбежала заодно и от Ника. Сердце тут же привычно заныло. Безумно хотелось снова почувствовать тепло сильных рук, увидеть насмешку в серых глазах и ощутить этот одуряющий запах… Запах любимого мужчины.
Марго чуть не заплакала от злости на саму себя. Глупости все это. Глупости! Нельзя допускать подобной слабости.
— Мы договорились о продаже дома. Каким образом это связано в твоём воспаленном парами алкоголя разуме с моей грудью, которую ты, пользуясь случаем, пытался облапать?
Орлов как-то совсем некрасиво скуксился, ещё больше превращаясь из завидного жениха, по которому "сохло" полгорода, в нечто противное и неприятное.
— Маргарита, я…
Барби резко поднялась и, скатившись с дивана, закрыла уши двумя руками.
— Всё, Макс! Прекрати! Я больше не вынесу этого бреда! Ты вчера два часа ныл о своей любви. Блин!!! Не любовь это, пойми! Не любовь. Ты сейчас очень похож на меня прошлую. Не дают тебе игрушку, вот и клинит капризного ребенка. Забудь уже! Прошло семь лет. У каждого из нас своя личная жизнь…
— Да?! Личная?! Так и знал! Ты сейчас Никитина имеешь в виду! Да?! Никитина?!
Орлов вскочил на ноги, и теперь стоял напротив Марго, нервно сжимая кулаки, и заодно покрываясь красными пятнами с такой интенсивностью, что девушка всерьез принялась вспоминать, а есть ли у неё в доме аптечка.
— Личная, говоришь?! Сдружились уже с Лешенькой?! Да?! Что у вас там? Любовь?
— У меня-да. Жаль, что у него её нет.
Марго вдруг почувствовала, как накатывает волна удивительного и, пожалуй, даже неуместного при данных обстоятельствах спокойствия. Она отвечала сейчас Орлову искренне, совершенно не ощущая стыда или стеснения. Макс немного прибалдел от таких её откровений, рассчитывая, видимо, будто Золотая девочка никогда не признается в своей слабости. А она взяла, и повела себя совсем не привычно, несоответствующе устоявшемуся годами образу стервы, которая лишь играет сердцами мужчин.
— И что… прямо любишь его? Позовёт, побежишь не задумываясь? — недоверчиво спросил он.
— Побежать, не побегу. Но люблю по-настоящему. Только тебя, Орлов, это уже не касается.
— А теперь собирайся и вали домой. Хмель уже выветрился из твоей дурной головы, так что, можно со спокойной совестью покинуть, наконец, моё скромное жилище. Минутка откровений закончилась. Достаточно песен на сегодня.
Маргарита развернулась и вышла из комнаты, чувствуя, как спину ей прожигает внимательный взгляд Орлова. Вот только суть этого взгляда она не могла понять до конца. Немного ненависти, чуть-чуть сомнений, капелька болезненной ревности, а украшает опасную смесь из эмоций и чувств, огромная, сокрушительная волна маниакальной, где-то даже навязчивой страсти.
Нужно быстрее продавать это чёртово наследство и уматывать из этого чертова города. Подальше от настырного Макса, норовящего подкатить интимные части своего тела к Барби, которая, теперь уже точно, ни при каких условиях к нему не вернётся.
Девушка, поднялась по лестнице на второй этаж, от всей души надеясь, что Орлов уйдёт по-английски, не прощаясь. В принципе, главный вопрос они обсудили ещё ночью. Цена устроила обоих. Условия сделки тоже. Все. Больше говорить не о чем.
Маргарита приняла душ, а затем, было, принялась собираться, по привычке, на работу, но в последнюю секунду вспомнила, что работы, как бы, больше нет. Тут же в памяти всплыл тяжёлый взгляд Ника, а главное, дурманящее разум ощущение его близости. Барби в сердцах стукнула дверью ванной комнаты. Это просто какое-то помешательство. Любовь, чтоб её!
Она никогда не думала, что вот так будет страдать по мужчине. Непривычно, странно и… больно. Маргарите жутко хотелось увидеть Ника. Просто увидеть. На долю секунды почувствовать его рядом… Нет… Бежать. Снова. Бежать, пока она не превратилась в пускающую слюни идиотку.
Когда девушка спустилась обратно вниз, там уже никого не было. Дверь, благополучно открытая изнутри, осталась распахнутой. Видимо, Орлов удалился с гордо поднятой головой, раз даже захлопнуть её за собой не удосужился.
— Эй! Привет.
Это прозвучало настолько неожиданно, что Марго непроизвольно вздрогнула. За окном торчал лохматая светловолосая голова.
— Васька? Ты чего здесь делаешь?
Маргарита подошла ближе и распахнула створки настежь. Пацан повис на подоконнике, болтая ногами. При этом его физиономия излучала крайнюю степень довольства, что невольно вызывало у Марго ответную улыбку.
— Леха уехал, — доверительно сообщил он блондинке.
— И что мне делать с этой информацией?
Марго постаралась придать голосу как можно больше равнодушия, хотя внутри тут же всколыхнулась тревога. Куда уехал? Зачем уехал? Почему? Из-за того, что произошло между ними ночью? Надолго? Навсегда? Ох, и дура. Ну, какое "навсегда", если тут Васька…
— Я за тобой пришёл.
Девушка изумленно уставилась на младшего брата, не очень понимая, что он имеет ввиду.
— Жееесть. До чего же все взрослые тугодумы. Леха оставил меня под присмотром Зинаиды Ивановны. А она совсем двинутая на военном воспитании. Я точно знаю. Уже сидел с ней неделю, как в карцере, когда брательник умотал в командировку. Больше не хочу. Сказал, что сестра приехала. Будет за мной присматривать.
Если бы Маргарита в этот момент, например, пила свой обожаемый зелёный чай, она бы точно подавилась.
— В смысле… сестра?
— Ой, да ладно! А то я не знаю, кто ты такая. Если у нас один отец на двоих, значит я тебе брат, а ты мне — сестра. Это же самые маленькие, ясельные дети понимают.
Маргарита, не имея слов, кроме матерных, безмолвно открывала и закрывала рот, прекрасно осознавая, насколько глупо сейчас выглядит.
— Так ты… Ты сразу… Ну, ты даёшь.
Васька выразительно закатил глаза, намекая тем самым, что взрослому человеку нужно более связно высказывать свои мысли.
— Как же вы с Лехой похожи. Тот тоже считает меня ребёнком. Конечно, с первой встречи понял, кто ты такая. Я ведь изучил все, что смог найти об отце. И про тебя узнал многое. Просто не стал пугать. Ты то обо мне точно не знала.
