«Народ голосовал за партию, от которой остались рожки да ножки, – подумал Лаптев. – Поименно вас, прошедших по партийным спискам, никто не выбирал».
– Вернемся к «мостику», – предложил Андрей. – Чем сейчас занимается горсовет?
Грязев поперхнулся от такой несусветной глупости. «Что за дела? – подумал он. – Разве есть хоть один человек на свете, кто не знает, чем занимаются депутаты?» Пока Юрий Степанович собирался с мыслями, прикидывая, как бы ему ответить так, чтобы у следователя навсегда отпала охота задавать бестактные вопросы, Лаптев продолжил:
– Городской Совет народных депутатов утверждает бюджет города. Деньги в бюджет выделяет глава области, то есть вы на заседаниях горсовета делите деньги, которые вам выделил представитель ненавистного ельцинского режима. Глава города, получив одобрение бюджета, может перераспределить денежные средства по своему усмотрению. Вам он в финансовом плане не подотчетен. Что вы можете ему сделать? Ничего. Он подчиняется главе области, а тот – президенту.
– Президент – узурпатор, – быстро вставил Грязев.
– Позвольте мне продолжить мысль, – не стал вдаваться в провокационную дискуссию Андрей. – «Глава города – глава области – президент». Вот она, вертикаль власти, куда вы, депутаты, не входите.
– Да почему же не входим… – попытался возразить Грязев.
– Власть – это в первую очередь деньги, – не дал ему договорить Лаптев. – Бюджетом города распоряжается глава администрации, столь высокопарно именующий себя «мэром». Он же распределяет квартиры, утверждает штатное расписание в муниципальных учреждениях, ему подчиняются милиция и прокуратура.
– Прокуратура не подчиняется.
– Если глава города «попросит», прокурор всегда пойдет ему навстречу. Но я не об этом. На мой взгляд, все властные рычаги сосредоточены в городской администрации. А у вас что есть?
– Мы – законодательная власть, – разъяснил непонятливому следователю Грязев. – Мы принимаем местные законы.
– Отлично! – обрадовался Андрей. – Депутаты горсовета единым фронтом выступают против Ельцина и его антинародного режима. Законодательная власть в ваших руках. Отчего бы вам не принять закон о восстановлении советской власти в одном, отдельно взятом городе?
– Как мы восстановим советскую власть? – опешил от неожиданного предложения Грязев.
– Издадите закон, что отныне власть капиталистов в нашем областном центре отменяется, и все будет как раньше, как при Леониде Ильиче Брежневе, например.
– Нас всех в тот же день арестуют и в тюрьму бросят.
– Итак, глобальные вопросы вы не решаете, деньгами не командуете. Что вы, депутаты, в принципе можете?
– Запретить что-нибудь в масштабах города.
Андрей хотел сказать: «Запрещать – много ума не надо», но сдержался.
– Подведем краткий итог, – предложил Лаптев. – В быту у вас врагов нет, в политике, на мой взгляд, тоже. Вы человек, безусловно, публичный, ваша фамилия на слуху. Но спроси кого: «Что депутат Грязев предложил изменить в жизни города?» – никто не ответит. К сожалению, вы, депутаты, отдалились от народа. Вы варитесь в собственном соку. Простым гражданам неведомо, что происходит на сессиях горсовета и какие вопросы вы обсуждаете.
– Тут вы не правы! – повеселел Грязев. – В январе мы проведем митинг против политического терроризма. Посмотрите, сколько народу мы на площадь выведем.
– На мой взгляд, январь – не самый удачный месяц для уличных мероприятий.
– На мороз намекаете?
– Отнюдь! Сибиряки – народ морозоустойчивый, но в январе 1905 года уже были некие события, оставившие о себе не самые лучшие воспоминания.
– «Кровавое воскресенье»… – догадался Грязев. – Спасибо за подсказку. Мы проведем митинг в субботу.
По окончании допроса Грязев доверительно сообщил:
– Не думайте, что мы, депутаты горсовета, самоустранились от решения политических вопросов. Как говорится, поперек батьки в пекло не лезь! Руслан Имранович, когда был у нас с визитом, так и сказал: «Ждите. Скоро в Москве грянут такие события, что узурпатор из кремлевских палат переедет в палаты каменные, с решетками на окнах». Но только: тсс! – Грязев заговорщицки приставил палец к губам. – Я вам ничего такого не говорил.
Пока Лаптев допрашивал народного избранника, в УВД вернулся Киселев. Вихрем пролетев по лестнице на третий этаж, он ворвался в кабинет Ефремова.
– Нашел! – радостно сообщил молодой оперативник. – Все выходные в Центральном РОВД просидел, но нашел.
– Эка невидаль – в выходные с работы не уходить! – остудил его пыл Игорь. – Докладывай, что установил?
– Кайгородову на улице избивали и грабили дважды. Оба раза в январе 1990 года.
– Уголовные дела возбуждали?
– Нет. В первый раз в возбуждении отказали, так как у нее ничего не похитили. Я посмотрел этот материал, там явный мухлеж. Даже невооруженным глазом видно, что объяснение Кайгородовой переписали, а ее подпись подделали. Во второй раз отказали по незначительности. С нее шапку сорвали, но дежурный опер написал, что шапка материальной ценности не представляет.
– Январь месяц, – объяснил Ефремов. – Если процент раскрываемости по грабежам с самого начала года упустишь, то потом до самой весны не наверстаешь. Прокурор, когда проверял материал, замечаний не сделал?
– В самом начале каждого отказного справка приложена, что Кайгородова – наркоманка, состоит на учете в наркологическом диспансере.
– Понятно. У наркоманов – семь пятниц на неделе. Их показания всегда подвергают сомнению – мало ли чего человеку под «кайфом» привидится? Какие телесные повреждения были у Кайгородовой?
– В первый раз нос сломан, во время второго нападения преступник ее не тронул. Сзади сорвал шапку и убежал.
– Составь от моего имени запрос и привези оба отказных сюда на проверку. Далее. Проверь, не находился ли в дни нападений в ИВС или медвытрезвителе Козодоев Сергей Владимирович.
– Козодоев… – выдохнул оперативник.
– У меня есть оперативная информация, что он причастен к этим нападениям, – не глядя на собеседника, сказал Игорь.
– Вот ведь подонок, – чуть слышно прошептал Киселев.
«Пора!» – скомандовал себе Ефремов.
Он пристально посмотрел молодому коллеге в глаза. Киселев не выдержал его взгляда, смутился и стал рассматривать что-то на полу.
– Козодоев – нынче влиятельный человек, – тщательно проговаривая каждое слово, сказал Игорь. – Он богат, на него день и ночь работает служба безопасности СГТС. Но он – преступник. Десять лет назад он убил человека, а потом сгубил еще не один десяток жизней. Дело о нападении на Кайгородову может стать решающим в нашем противостоянии в борьбе милиции и богатого негодяя, который считает, что он – вне закона, что ему все позволено.
