– Я тут в гостях, – сказал наркоман, – за хозяев отвечать не собираюсь.
– Как знаешь! – ответил Игорь.
В спальне он повернул девушку к себе, всмотрелся в лицо, пытаясь понять, сколько ей лет.
«Это не Кайгородова, – решил оперативник. – Эта чувиха – моя ровесница, если не старше, но перестраховаться не помешает».
Игорь с силой встряхнул женщину.
– Вставай. Живо! – скомандовал он.
– Что случилось? – Женщина, ничего не понимая, вскочила и села на кровати.
– Ты кто?
– Таня с Предзаводской автобазы.
– Спи дальше, – разрешил Ефремов.
– Слышь, мужик, а ты кто такой?
– Я из ЖКО. Новый год на носу. Начальство решило всех жильцов переписать, чтобы с первого января квартплату увеличить.
– Я здесь в гостях, меня не считай. – Женщина зевнула, пробормотала что-то нечленораздельное и зарылась под одеяло.
Игорь вернулся в зал.
– Что-то запашок у вас знакомый, – сказал он парням под столом. – «Ханку» недавно варили?
– Че, вмазаться хочешь? – пошутил один из наркоманов. – На кухне полкубика есть. Для Каси оставили.
– Это она спит? – Ефремов показал на диван. – Посмотрим на ручки у девочки Лены. У-у-у, какие «дороги»! Ни одной живой венки нет.
– «Дороги»
[8] знатные, – согласились парни под столом. – Она давно на игле сидит. Прочно.
Елена Кайгородова выглядела чуть старше своих двадцати семи лет. Ежедневный прием опиатов истощил ее, тело стало костлявым, утратило женскую привлекательность, но лицо было по-прежнему миловидным, грустным и беззащитным. На Кайгородовой был спортивный костюм «Адидас», изготовленный в швейном кооперативе в окрестностях города Ханоя. Буквально за год вьетнамские умельцы так наводнили Россию поддельными костюмами «Адидас», что они из предметов роскоши превратились в повседневную одежду, особенно популярную у больных на стационарном лечении и пассажиров поездов дальнего следования.
– Кажется, у нас будут проблемы, – пробормотал Ефремов, закончив осмотр рук Кайгородовой. – Придется посмотреть, где продолжение «дорог».
Игорь бесцеремонно запустил руки под резинку спортивных штанов Кайгородовой и рывком сдернул их вместе с трусами.
– Ноги раздвинь, – велел он девушке.
Елена, не открывая глаз, сжала колени. Ефремов выругался, попробовал силой раздвинуть ей ноги, но не смог.
– Помоги мне! – приказал он Киселеву.
– Да как же можно, она же голая! – запротестовал Олег.
– Твою мать! – выругался Ефремов. – Или ты мне поможешь ей ноги раздвинуть, или иди к черту и напиши рапорт на увольнение. Ну, живо! Тяни ногу, мать твою!
Киселев, презирая себя, Ефремова и наркоманов, с интересом наблюдавших за оперативниками из-под стола, помог раздвинуть ноги Елене. От абсурдности происходящего ему стало тошно, и если бы не врожденное чувство аккуратности и уважения к чужому имуществу, его бы стошнило прямо тут, у дивана.
– Аут! – сделал заключение Ефремов, осмотрев внутреннюю сторону бедер Кайгородовой. – Она в пах колется. На руках «рабочих» вен уже нет.
– Все, что можно, погубила! – подтвердили наркоманы. – Была бы мужиком, в член бы уже кололась. У нас один дошел до ручки, так он…
Ефремов подобрал тапку у дивана и метнул ее под стол.
– Танкисты! Считайте, что это граната. Вас всех оглушило, двигатель заглох. Если вы раньше времени очухаетесь, то я бронебойным снарядом по вашему танку так врежу, что мало не покажется.
– Ее можно одеть? – спросил Киселев.
– Одень, потом возьми в коридоре женские бурки и обуй ее.
– Бурки Танькины, – робко возразил один из парней. – Она проснется, ругаться будет.
Кайгородова, не открывая глаз, натянула трико.
– Лена, – позвал ее Ефремов, – вставай, детка, поедешь с нами.
Девушка, ориентируясь на голос, протянула руку в сторону оперативника, сложила пальцы в кукиш.
– Не хочешь, как хочешь! – ответил Игорь.
Вдвоем с Киселевым они натянули на Кайгородову войлочные, поеденные молью бурки. С полушубком из искусственного меха решили не возиться.
– Верхнюю одежду я понесу, – сказал Ефремов, – а ты заверни ее в покрывало, и пошли.
Осторожно, стараясь не сделать девушке больно, Олег накрыл ее покрывалом и поднял на руки. Кайгородова обняла оперативника за шею, прижалась к нему всем телом, всхлипнула.
«Если Ефремов захочет избить ее, то я заступлюсь, – решил Киселев. – Хватит на сегодня, насмотрелся, как он над людьми издевается. Девчонку я ему тронуть не дам».
Оперативники пошли на выход. Один из парней вылез из-под стола, выглянул в коридор, увидел разбитую дверь, присвистнул от удивления:
– Как же мы спать со сломанной дверью будем? Эй, мужики, кто мне замок вставлять будет?
– В ЖКО заявку напиши, – ответил Ефремов. – Заодно участкового вызови. Я вижу, он у вас ни разу не был.
Бережно держа Кайгородову на руках, Олег вышел на улицу. Девушка поежилась от холода, крепче прижалась к нему.
«Как она похожа на котенка, – подумал Киселев. – На того самого котенка, мягкого, теплого, беззащитного».
В третьем классе Олег подобрал на улице бездомного котенка, принес домой, напоил молоком. Ночью уложил с собой спать, а когда проснулся утром, котенка уже не было – отец, уходя на работу, забрал его с собой. Больше этого котеночка Олег не видел, но ощущение крохотного беззащитного тельца, живого, теплого, нуждающегося в уходе и помощи, осталось с ним навсегда.
«Кайгородова – как котенок. Если ее избавить от наркотической зависимости, вылечить, откормить, отмыть, причесать, то она будет вполне симпатичной девушкой».
Подойдя к автомобилю, Ефремов распахнул заднюю дверь, поманил брата Елены наружу.
– Жекася! Смотри. Узнаешь?
– Сестричка, миленькая, что с тобой сделали? – запричитал Кайгородов. – Как ты исхудала! Одна кожа да кости остались…
– Заткнись! – велел Игорь. – Узнал сестру – свободен. Можешь уматывать.
– Как же я уйду, если я наручниками к поручню прицеплен? – нормальным голосом, без всхлипываний и причитаний, спросил Жекася.
Ефремов освободил его от оков. Кайгородов тут же забыл про сестру и поспешил на проспект. Настроение у него было отличное – «ляпку» в носке менты не отобрали, значит, в ближайшем притоне можно было приготовить наркотик, уколоться самому и хозяев угостить.
– В наркологию! – скомандовал Ефремов.
