Ефремов достал сигарету, прикурил.
– Теперь последнее, что я хотел тебе сказать, – продолжил он. – Ты видел притоны и их хозяев. Эти люди не платят за квартиру, нигде не работают и не будут работать. Выселить их из занимаемой жилплощади на законных основаниях нельзя. Новое жилье в нашем городе не строится. В очереди на квартиру можно простоять много лет. Да что говорить! Комнату гостиничного типа получить невозможно. Молодые семьи не могут завести детей, так как им негде жить, и в то же самое время в нашем городе полным-полно притонов. Где здравый смысл? Почему молодые семьи должны ютиться по съемным углам, когда…
У Ефремова на столе зазвонил телефон.
– Это я, – раздался в трубке голос Федосеевой. – Ты не занят?
– Подожди минуту. – Игорь прикрыл микрофон ладонью. – На сегодня – все! Счастливого Нового года!
– Я могу проведать Кайгородову после праздников? – поспешно спросил Киселев.
Игорь кивнул, дождался, пока Киселев выйдет, и вернулся к разговору.
– Ты с кем Новый год встречаешь? – спросила Марина.
– Работаю. В праздничную ночь я буду мотаться по городу, преступления раскрывать.
– А после Нового года? Может, встретимся в субботу или в воскресенье?
– Числа до десятого я буду занят. Работы накопилось – невпроворот, голову поднять не успеваю, как новые задания сыплются. Давай поступим так: как только я освобожусь, заеду к тебе в кафе, и мы договоримся о встрече.
– Хорошо, – согласилась Федосеева, пожелала удачи в новом году и положила трубку.
«За двумя зайцами погонишься – ни одного не поймаешь, – подумал Ефремов. – В новом году я делаю ставку на Оксану».
Федосеева, закончив разговор, протянула беспроводной телефон стоящему рядом вьетнамцу, глубоко вздохнула, посмотрела на Ханойского Джо.
– Теперь ты отпустишь меня домой? Мне надо переодеться и ехать в гости.
– Твои планы изменились. Новый год ты будешь встречать со мной.
– Мне все равно надо заехать домой и переодеться.
– Зачем? – удивился Джо. – Ты вполне прилично выглядишь. Не хуже, чем в прошлый раз.
– Есть такая примета: как Новый год встретишь, так его и проведешь… Тьфу, черт, что попало получается.
– Продолжай, – потребовал Джо. – Встретишь Новый год со мной… Что дальше?
– Я могу переодеться к празднику? Я – женщина, я хочу в новогоднюю ночь быть красивой…
– …даже если эту новогоднюю ночь придется провести с тобой, – продолжил мысль вьетнамец.
Джо отдал команду на родном языке. В комнату внесли два бумажных подарочных пакета с ручками.
– Здесь всякие вьетнамские и китайские диковинки, – пояснил Джо. – Подаришь родителям, скажешь, что с великим трудом через знакомых достала. Переоденешься, заедешь к знакомым, сообщишь, что планы поменялись, и вернешься назад. Да, вот еще что!
Джо сунул руку в карман джинсовой куртки, достал пачку пятисотенных купюр.
– Это тебе на мелкие расходы. Прическу сделать или милую безделушку в подарок купить. Машина во дворе, до вечера она в твоем распоряжении. Водитель – полукровка, на вьетнамца не похож. Если возникнут вопросы, скажешь, что у него отец – бурят, а мать – русская. В гостях сильно не напивайся, а то испортишь мне праздник.
Марина подхватила пакеты и поехала домой.
19
Пока Федосеева ездила в город, Ханойский Джо обдумывал план. Мысли его летали по времени и пространству: на месяц вперед и на год назад; в Хошимин, Москву и даже Прагу, где с каждым днем разрасталась и приобретала влияние вьетнамская диаспора. Намотав с десяток кругов по огромному заброшенному цеху, Джо вызвал Квана, своего неформального заместителя, Бао – специалиста по электронике, Чанга и Тао, исполнителей тайных поручений.
– Этой ночью поработаем! – объявил Джо. – Приготовьте аппаратуру, транспорт, отмычки, маски, неприметную одежду и оружие. Кван, близится русский Новый год. Я хочу встретить его в приличном месте.
– Джо, тебя узнают в любом ресторане. Где бы ты ни появился, все внимание тут же будет приковано к тебе.
– Придумай что-нибудь! Только бороду мне приклеивать не надо.
– Костюмированный бал-маскарад в ресторане «Прибой» подойдет? Могу послать переводчика, он закажет столик в кабинке, не придется всю ночь в маске сидеть.
– Действуй!
Марина вернулась в мрачном настроении.
– Все пошло наперекосяк! – сказала она. – По дороге я посчитала деньги, что ты дал, и велела заехать в комиссионный магазин, договориться насчет шапки. В этой комиссионке на прошлой неделе выставили на продажу шапку из черно-бурой лисы с длинными ушами. Писк моды, просто прелесть! Я прикинула, что если мне немного добавить, то на шапку как раз хватит. И что ты думаешь? Шапка на месте, а цена указана не в рублях, а в СКВ
[9]. Вчера, буквально вчера, ценник был в рублях, а сегодня уже в «у.е.». И в два раза дороже!
– Ничего удивительного! Инфляция обесценивает рубль каждый день. Продавцам надо на что-то ориентироваться, вот они и переводят цены в доллары. Если падение покупательной способности рубля не остановится, то или ценники будут с пятью-шестью нулями, или все товары переведут в СКВ. Хлеб и молоко будут за рубли продавать, а колбасу – за доллары.
– Родителям подарки понравились, но они не поверили, что я их по блату достала. Отец сказал: «Смотри, Марина, допрыгаешься! Не с теми людьми ты связалась». Дальше – еще хуже. Заехала к друзьям, сказать, что Новый год буду встречать в другом месте, они обиделись. Парень, с которым меня должны были познакомить, на меня так посмотрел, словно я его счастье украла.
– Я бы на его месте тоже обиделся, – сказал Джо. – Молодой человек уже радужные картины нарисовал, дежурные комплименты приготовил, и вдруг новая подруга ускользает из рук неизвестно куда. И ему в новогоднюю ночь надо другую девушку искать.
– Не везет так не везет! – не подумав, сказала Марина.
– Черт возьми, – повеселел Джо, – ты хочешь сказать, что встретить Новый год со мной – это самый худший вариант из всех, что могут прийти на ум? Спасибо, конечно, на добром слове. Если бы я не жил в России так долго, то, ей-богу, обиделся бы.
– Джо, ты не так понял, – стала оправдываться Марина. – Я совсем не это хотела сказать…
– Перестань! Будем считать, что я тебя неправильно понял. Мне – простительно, я не русский.
Вьетнамец внимательно, словно увидел в первый раз, осмотрел Федосееву.
– Марина, у тебя какой размер груди?
– Третий, – смутилась девушка.
Джо встал в позу начинающего поэта и с выражением прочел короткое стихотворение:
