– Что же вы, товарищ полковник, не подняли вопрос об этом инциденте в прошлом году?
– Я думал, что Самойлов одумается и даст ход делу, – глазом не моргнув, соврал Шапошников.
– Хорошо, – с едва заметной угрозой в голосе сказал генерал. – Кто еще считает, что Самойлов не достоин быть начальником городского УВД?
– Я хочу дополнить, – поднял руку Комаров. – Мы не можем быть полностью уверены в Самойлове. Кто его знает, что он еще захочет скрыть от руководства областного УВД? Сегодня он скрыл серьезный дисциплинарный проступок, а завтра что скроет? Преступление, которое совершат его сотрудники?
«Вот ведь сволочи! – подумал генерал. – Сговорились! Если я сейчас поставлю их на место и выдвину на утверждение Самойлова, то любой из них может накатать донос в МВД. Так, мол, и так, генерал Мельников покрывает Самойлова, который за дисциплиной в городском УВД не следит, допускает стрельбу по пьяному делу в центре города. Ну, ничего, потом разберемся».
– Кто еще считает, что Роман Георгиевич Самойлов не может быть утвержден в должности? – буднично, по-деловому, спросил Мельников.
– Я тоже так думаю, – подал голос Красилов, втайне мечтавший, чтобы Самойлов вернулся на прежнюю должность и был его крепким тылом в следственном аппарате УВД города.
Остальные заместители против Самойлова ничего не имели, но и настаивать на его утверждении не стали.
– Есть предложения, кого мы можем выдвинуть на должность начальника городского УВД? – спросил генерал.
– Я думаю, что полковник Нестеренко, начальник Машиностроительного РОВД, достоин этой должности, – высказал свое мнение Шапошников. – У него лучшие показатели в городе и с дисциплиной все в порядке.
Красилов и Комаров поддержали предложенную кандидатуру.
– Ну что же, поступим так, – объявил генерал. – Завтра на коллегии я объявлю приказ о назначении на должность начальника УВД областного центра полковника Петрова, начальника Кировского РОВД.
Фамилия Петров прозвучала как удар грома. Полковнику Петрову было пятьдесят четыре года, он считал дни до пенсии, а по вечерам регулярно прикладывался к рюмке для снятия стресса. За годы работы в милиции Петров износился морально и физически, стал заговариваться на совещаниях, к месту и не к месту вспоминая почившую КПСС и отмененную демократами соцзаконность. Всю текущую работу он переложил на заместителей, оставив за собой подсчет процентов и доклады руководству областного УВД. Если небольшим районным подразделением милиции Петров худо-бедно мог руководить, то в начальники городского УВД он не годился.
После предложения кандидатуры Петрова Шапошников подумал: «Каков подонок, как он ловко вывернулся! Если я сейчас скажу, что Петров пьет по вечерам и работу подчиненных не контролирует, то генерал меня обвинит в бездействии: „А вы куда смотрели, если знали, что он пьянствует и от работы самоустраняется?“ Ничего не поделаешь, придется согласиться».
Начальник следствия оценил кандидатуру Петрова по-своему: «Это похоже на избрание Генеральным секретарем ЦК КПСС Черненко, глубоко больного человека, вялого, безобидного. Петров, как и Черненко, будет фигурой временной, на год-полтора, не больше».
Проигравший в кадровых перестановках Комаров смотрел на жизнь веселей: «Если бы генерал сейчас встал, снял штаны и похлопал себя по голому заду: „А вот это видели?“ – я бы удивился меньше, чем кандидатуре старого маразматика Петрова. Но против него высказываться нельзя, иначе я противопоставлю себя генералу, и он при первом удобном случае накатает на меня донос в Москву».
– Если возражений нет, то завтра на коллегии я представлю полковника Петрова руководителям территориальных подразделений области. Перейдем к следующему вопросу.
Через час после окончания совещания о решении генерала узнал Самойлов. Как большинство руководителей, незаслуженно обойденных в повышении, он достал лист бумаги и стал считать дни до пенсии. Получилось немного, около двух лет. «Выдержу!» – решил Роман Георгиевич. Вечером он позвонил приятелю в соседнюю область.
– Привет! Помнишь разговор, что вы никак не можете найти человека на должность начальника городского следствия? Уже нашли? Да нет, я просто так позвонил, уточнить кое-что хотел. Как дела у тебя?
Тем же вечером о новом начальнике городской милиции стало известно и Ефремову.
«Вот черт! – подумал Игорь. – Я согласился уволиться из органов, а оно вот как повернулось! Я-то думал, что Самойлов после утверждения мне жизни не даст, а он вышел из игры и уступил место Петрову, которому все настолько по фигу, что словами не описать. Не поспешил ли я, сказав Оксане „да“? Пожалуй, нет. Уволиться я всегда успею».
Воспользовавшись вновь открывшейся возможностью, Ефремов дал задание службе наружного наблюдения установить слежку за Сергеем Козодоевым и его квартирой. Начальник уголовного розыска города возражать не стал. В одиночку, без поддержки начальника милиции, сместить Ефремова с должности ему было не по силам.
Председатель городского Совета Холодков, узнав об изменении в повестке дня предстоящей сессии горсовета, безразлично хмыкнул:
– Петров так Петров. Нам без разницы, кого утверждать.
Последними, кто обсудил сногсшибательную новость в этот день, были Воронов и Лаптев.
– Кранты Зубрилину! – решил Воронов. – Самойлов теперь его точно выгонит. Интересно, кого на его место назначат? Тебе предложат – пойдешь?
– Не знаю, – пожал плечами Андрей. – Я об этом как-то не задумывался.
– Иди! Будешь моим боссом. Кстати, что за паренек к тебе утром приходил? Он вроде в чем-то покаяться хотел?
– Он признался в нападении на Грязева.
– Во дела! Самойлов знает?
– Роману Георгиевичу сегодня не до политики. Завтра расскажу.
28
В августе 1942 года в одном сибирском селе родился мальчик по фамилии Лакеев. Жить с такой фамилией в Советском Союзе было некомфортно, и, повзрослев, он изменил фамилию, добавив букву «Б». Сын его, Сергей, родился уже под фамилией Блакеев.
12 января 1993 года Блакеев Сергей признался в совершении нападения на Юрия Грязева. Перед его допросом Лаптев оставил на столе уголовное дело, раскрытое на показаниях Грязева, и вышел из кабинета по срочному делу. Оставшись один, Блакеев изучил протокол допроса потерпевшего и схему места происшествия.
– Ну что же, приступим! – сказал Лаптев, вернувшись в кабинет.
Блакеев бойко, с подробностями, пересказал показания Грязева в вариации «взгляд с другой стороны». Никаких расхождений, даже в мелочах, с рассказом Грязева о нападении на него не было. Мотив преступления Блакеев изложил четко и эмоционально: «Он, Грязев, хотел изнасиловать мою невесту. Я вспылил, подкараулил его и врезал милицейской дубинкой в лоб». Орудие преступления молодой человек принес с собой и добровольно выдал следователю.
