– Ну что же, начнем! – азартно потер руки Ефремов и поехал за Кайгородовой.
33
В понедельник Сергей Козодоев сидел в своем кабинете, размышляя о жизни.
«Деньги в Праге! Если бы мы на прошлой неделе оформили внутренний заем, то я бы все бросил, ни с кем не попрощался и уехал за границу. Здесь меня ничто не держит. Здесь – мое прошлое, там – будущее».
Пока Козодоев витал в облаках, планируя первые приобретения за границей, Ефремов действовал. Перед обедом он привел к Ахмедовой потерпевшую.
– Оставь нас вдвоем, – потребовала следователь.
Через час она зашла к Ефремову.
– Похоже, что у наших богатеев от безнаказанности крышу сносит. Тебе потерпевшая рассказывала про пистолет? Что будем делать?
– Возбуждай дело, отпускай Кайгородову, а я еду за Козодоевым.
– Не вовремя как-то все, – поморщилась Ахмедова. – Завтра праздник, торжественное собрание, потом… к обеду все мужики пьяные будут, а нам работать придется.
– Валя, пока мы с Козодоевым не закончим, никто из моих оперов к спиртному не прикоснется. И потом, что это за праздник – 23 Февраля? Пусть его вояки отмечают, а для ментов главный праздник – 10 ноября, остальные не считаются.
– Вези подозреваемого.
Ефремов быстро собрал группу захвата и поехал на площадь Советов. Увлекшись предстоящим арестом, он забыл про скромную неприметную девушку, оставленную без присмотра в коридоре следственного отдела.
«Это шанс!» – решила Кайгородова.
Она получила у следователя повестку на завтрашний день, вышла на улицу, полной грудью вдохнула свежий морозный воздух.
– Свобода! – беззвучно прошептала Кайгородова и поехала в город.
На улице 40 лет Октября, около дома номер пять, она подошла к телефонной будке с разбитыми стеклами. У телефона была вырвана трубка, поврежден диск набора номеров. Кайгородова сделала вид, что собирается позвонить, украдкой осмотрела улицу и быстрым, незаметным со стороны движением затолкала записку в щель между корпусом автомата и стенкой будки. Оставив брату послание, Кайгородова поехала к другому тайнику. Записки, которые она оставила брату, были зашифрованы примитивным способом, основанным на добавлении в текст лишних букв. Брат и сестра Кайгородовы разработали понятный только им шифр давно, когда оба еще учились в школе. Вначале они обменивались зашифрованными посланиями для баловства, потом в этом появился практический смысл. В записках, написанных заранее в квартире Киселева, Елена сообщала брату, где живет и как с ней связаться. Записки начинались одинаково: «Жрпевккавасчсыфя!» Чтобы расшифровать послание, надо было вычеркнуть каждую вторую и третью букву, и тогда получалось: «Жекася!» Шифр простенький, но случайный прохожий, вытащивший записку, биться над ее расшифровкой не будет, сочтет текст глупой шуткой и выбросит его.
Ровно в три часа дня Ефремов вошел в кабинет Козодоева.
– Это снова ты?! – воскликнул директор СГТС. – Что за наваждение, что за дежавю?
– Вариантов два. – Ефремов достал наручники, покачал их на пальце перед собой. – Первый: мы повторим прошлогоднюю историю с громким арестом, переполошим все здание и в очередной раз опозорим тебя перед Лотенко. Вариант второй: ты оденешься и поедешь со мной, не поднимая лишнего шума. Что выбираешь?
– Я никуда не поеду!
Козодоев нажал кнопку селекторной связи с приемной. Ответа не последовало.
– Видит бог, я не хотел! – Ефремов шагнул к директорскому столу.
– Погоди! – остановил его Сергей. – В чем меня обвиняют на этот раз? С убийством, я надеюсь, покончено?
– У нас есть сведения, что три года назад ты ограбил женщину – отобрал у нее сумочку, угрожал пистолетом.
– Чего, чего? – Брови Козодоева взметнулись вверх, встали «домиком» и застыли в глубочайшем изумлении. – Я ограбил какую-то тетку? Что за бред ты несешь?
– Мы едем или нет? – не стал вдаваться в спор Ефремов.
– Меня больше ни в чем не обвиняют, только в грабеже? Тогда поехали. Я никого не грабил, и бояться мне нечего. Но учти: когда эта провокация закончится, я приложу все усилия, чтобы тебя выгнали из милиции. Будешь пустые бутылки на пустырях собирать. На большее у тебя ума не хватает.
Секретарь директора СГТС немедленно сообщила о его задержании охранникам Козодоева, игравшим в домино с водителями арендаторов здания. Телохранитель Сергея, немного понимавший по-русски, выслушал секретаршу и бросился к радиотелефону, установленному в служебном автомобиле Козодоева.
– Джо, его повязали. Куда повезли? Не знаю.
Ханойский Джо велел охранникам оставаться в автомобиле во дворе.
– Вот и свершилось! – сказал он и набрал на радиотелефоне первый номер.
– Павел Андреевич? Это заказчик. Клиента зовут Сергей Владимирович Козодоев. Да, да, тот самый, директор СГТС. Пять минут назад его задержали сотрудники милиции и увезли в неизвестном направлении. Начните поиски клиента в городском УВД. При проведении следственных действий не отходите от него ни на шаг… Что значит, где его искать, если в городском управлении не будет? Я вам за что задаток заплатил, любезнейший? – повысил голос Джо. – Где хотите, там и ищите, или я найму другого адвоката.
Второй звонок Джо сделал Ми.
– Гонг пробил! – сказал он и повесил трубку.
Теперь оставалось ждать, как будут развиваться события. Повлиять на их ход Джо уже не мог.
Узнав от следователя, в чем его подозревают, Сергей вскипел:
– Вы сговорились, что ли? На кой хрен мне Кайгородову грабить? Она опустившаяся наркоманка, нищая, а я у нее сумочку отобрал? Эта тварь оговаривает меня, на бабки развести хочет, а вы у нее на поводу идете, во всякие бредни верите.
– Вы признаете вину или нет? – спросила Ахмедова. – Не признаете? Хорошо. Теперь поясните: вы что, знакомы с потерпевшей?
– Когда-то знал, лет десять назад.
– Вы вместе учились? – уточнила следователь.
– Да нет, она жила через дорогу, терлась с моим корешком, потом он сбросился с двенадцатиэтажки, и она исчезла. Как-то так было. Но я ее знал, даже ухаживал за ней. Вот он, – Козодоев показал на Ефремова, присутствовавшего при допросе, – вот он может подтвердить. Он тогда одним убийством занимался…
– Которое ты совершил, – вставил оперативник.
– Совершил, совершил, не отрицаю. Проломил голову мамашиному любовнику, и правильно сделал. Сейчас бы, конечно…
– Вернемся к Кайгородовой, – предложила следователь. – Откуда у вас такая уверенность, что она наркоманка?
– Кто-то из знакомых говорил, что она прочно сидит на игле… Вы ее видели? Она одета как бомжиха, рожа опухшая, руки дрожат. Тварь конченая. Не человек – животное.
