– Пудреницу тоже она подбросила? Про пудреницу до сегодняшнего утра никто не знал. Сергей Владимирович, я задерживаю вас в качестве подозреваемого в незаконном хранении огнестрельного оружия и разбойном нападении на гражданку Кайгородову.
Бериев защелкнул на запястьях подозреваемого наручники. Сергей вздохнул, посмотрел на пистолет, на пудреницу и понял, что влип, и влип крепко – так, что с ходу не выкрутишься.
– Я поесть с собой соберу? – попросил он.
– Конечно, – согласилась Ахмедова. – Сигареты, продукты – запасайтесь. В ближайшие трое суток домой вы не попадете.
– Где паспорт? – спросил Бериев.
– В шкафу, на полочке, с другими документами лежит.
Паспорта на месте не оказалось.
– Странно, – озадаченно пробормотал Сергей, – паспорт-то ей зачем?
– Кому «ей»? – повеселела следователь. – Вьетнамке, вашей домработнице? Какая она, однако, затейница: паспорт украла, пистолет подкинула и скрылась в неизвестном направлении. Вы, Сергей Владимирович, сказочник, только сказки у вас неинтересные, прямо скажем – дурацкие.
В изоляторе временного содержания Козодоев потребовал встречи с начальником ИВС. Тот случайно оказался на месте.
– Плачу двести долларов за отдельную палату, – объявил Козодоев.
Начальник ИВС вспомнил Козодоева.
– В больничку хочешь, где в прошлом году загорал? Сделаем! Дежурный! Кто у нас в больничной палате?
– Мелкий хулиган с почечными коликами. Врач сказал, что его в общую камеру переводить нельзя.
– Будем считать, что хулиган выздоровел. Прошу вас, господин Козодоев! Располагайтесь, как дома. Мы всегда рады постоянным клиентам.
Повиливая хвостом, к Козодоеву подошла овчарка.
– Герда, подруга дней моих суровых! – обрадовался Сергей. – Как ты тут, без меня не отощала? Мужики, у меня при личном обыске изъяли десять тысяч рублей и доллары. О баксах потом поговорим, а на три тысячи купите собаке мяса. Я хочу, чтобы завтра у овчарки был праздник!
Собака, словно поняв, о чем идет речь, залаяла. На шум выглянул дежурный оперуполномоченный.
– Ба, Сергей Владимирович Козодоев собственной персоной! Давненько не виделись. Какими судьбами? – Опер взял у дежурного карточку задержанного. – Ого, разбой, незаконное хранение оружия! Кого грабанул? Банк, поди, обчистил?
– Пудреницу за три рубля отобрал.
– Ты что, серьезно?
Опер, дежурный и начальник ИВС смеялись до слез.
– Ты, Серега, большой оригинал! Это надо додуматься – баксов полные карманы, а он со стволом грошовую безделушку у наркоманки отобрал!
Козодоев смеялся вместе с ментами. В первый раз за день у него отлегло от сердца.
«Выкручусь! – решил Сергей. – Через два дня на свободе буду».
34
Во вторник утром Ахмедова отвела потерпевшую в экспертно-криминалистическое отделение. Дежурный эксперт дактилоскопировал Кайгородову и передал дактокарту криминалисту, который исследовал отпечатки пальцев, изъятые в квартире Козодоева.
– Ты готова к очной ставке? – спросила следователь.
Кайгородова молча кивнула. Она приготовилась к схватке с Козодоевым и его адвокатом, продумала ответы на каверзные вопросы и, самое главное, убедила себя, что Сергея Козодоева она в прошлой жизни не видела и не знала.
Сергея привезли из ИВС в приподнятом настроении: ночью он хорошо выспался, утром плотно позавтракал, выкурил две сигареты с фильтром. Очная ставка была для него первой ступенью к освобождению. «Как только Кайгородова признает, что мы были знакомы до совершения нападения на нее, так я тут же потребую изменить мне меру пресечения на подписку о невыезде, а с пистолетом потом разберусь».
Ахмедова предложила Козодоеву и адвокату Дробышеву занять любое удобное место в кабинете, Кайгородову посадила рядом с собой.
– Перед началом очной ставки, – сказала Ахмедова, – давайте уточним, были вы знакомы ранее или видите друг друга в первый раз? Первой отвечает потерпевшая.
– Сидящего напротив меня человека в первый раз я увидела три года назад, когда он, угрожая пистолетом, ограбил меня.
– Елену Кайгородову в первый раз я увидел в 1982 году, – торжественно объявил Козодоев. – На протяжении длительного времени я поддерживал с ней приятельские отношения, был у нее дома.
– Он лжет, – опровергла показания подозреваемого Елена.
Сергей усмехнулся:
– Что, Леночка, от наркоты память подводить стала?
– Сергей Владимирович, – оборвала его следователь, – еще один выпад в адрес потерпевшей, и я прекращу очную ставку и буду считать, что вы запугиваете Кайгородову, косвенно угрожаете ей. Потерпевшая, расскажите, при каких обстоятельствах вы в первый раз увидели Козодоева?
Елена подробно описала, как поздним вечером мужчина с пистолетом напал на нее, отобрал сумочку и скрылся в неизвестном направлении.
– Опишите предметы, находившиеся в сумочке, – попросила следователь.
– Что их описывать, – дрогнувшим голосом ответила Кайгородова. – Я их все вчера назвала.
Она всхлипнула, достала платочек, смахнула с глаз набежавшие слезинки.
– Мне ничего не жалко из того, что этот подонок у меня отобрал, – продолжила Елена, – но пудреницу… Пудреницу я тебе никогда не прощу! Это был подарок любимого мужчины, и ты лишил меня памяти о нем…
– Какого мужчины? – не понял Козодоев. – Мишки Быкова, что ли?
– Ты издеваешься надо мной! – взвизгнула потерпевшая. – Вначале ограбил, а теперь над памятью моего жениха глумишься? Да я тебя!
Кайгородова вскочила со стула и явно хотела вцепиться в Сергея, но следователь успела схватить ее за руку и вернуть на место.
– Потерпевшая, это что такое? – прикрикнула Ахмедова. – Я могу прервать очную ставку по другим основаниям…
– Я на вашу очную ставку не напрашивалась! – сквозь слезы истерично выкрикнула Кайгородова. – Он лишил меня памяти о любимом человеке, он плюнул мне в душу, а я должна его усмешки терпеть? Чтобы ты сгорел в аду, подонок!
– Давайте уточним, – предложил сбитый с толку адвокат, – кто этот мужчина, подаривший пудреницу?
– Да какая тебе разница, кто? – окрысилась Кайгородова. – Мой жених трагически погиб, а он…
Елена зарыдала. Следователь дала ей воды, попросила успокоиться. Пока потерпевшая приходила в себя, свою версию знакомства и отношений с потерпевшей рассказал Козодоев.
– Каюсь, – в конце рассказа сказал Сергей, – как-то не удержался и ударил Кайгородову по лицу, разбил ей нижнюю губу. У потерпевшей должен остаться шрам.
– Потерпевшая, у вас есть шрам на нижней губе? – спросила следователь.
