Тела двух сыновей господина Станко Милича и его работника привезли в город и похоронили на местном кладбище. Что до самого Станко и его других детей — никто не знал, куда они пропали. Может, в заложниках сейчас. Может — погибли и гниют в каком-нибудь ущелье. Потому появление Сребренки вызвало шок. Ее ведь тоже считали погибшей. Никита попросил Андро пока ничего городским властям не сообщать. Иначе набегут сюда чиновники и полиция, а ему нужно кое-что сделать без их надзора. И поговорить со своими подчиненными, чтобы молчали.
— Разумею, господин, — кивнул Андро, жамкая в руках потертую кепку. — Надо будет, сам зашью рты болтунам.
Никита ободряюще похлопал работника по плечу и вернулся к Сребренке.
— Мне нужны вещи твоих братьев и отца, — сказал он, присаживаясь рядом с девушкой. — Постараюсь отыскать их следы по аурным слепкам.
— Они все погибли, — бесцветным голосом ответила девушка, еще больше кутаясь в плед. — Все… Я чувствую это. Мне Роман ничего не сказал, когда спускался до стоянки. Он видел их мертвыми, но не пустил меня к ним.
— Сребренка, — взял ее за плечи Никита. — Поищи, пожалуйста, вещи твоих родных. Пока я здесь, попробую отыскать их по аурам. Мне по силам, поверь. Дуарх проложил «тропу» до Яблоничей, и я наведаюсь туда сейчас же. Ну же, Сребренка! Сейчас не время скорбеть!
— Да, конечно, — девушка с трудом встала и вышла из гостиной. Пока она отыскивала необходимые вещи, Никита попросил тетку Росану — ту самую дородную женщину — сделать ему сладкий чай. А сам напряженно раздумывал, успеет ли он за сегодняшний день выяснить судьбу родственников девушки. Он, фактически, нарушал приказ Великого князя не вмешиваться в события, происходящие на приграничных территориях Далмации и Сербии. Нужно было разузнать о природе происхождения «искр демонов», и сразу же домой. Аналитики сами разберутся в исходном материале и вычислят приоритетные направления поисков. Но для Никиты, чья натура требовала движения к неизведанному, было бы обидно упустить шанс выйти на последователей «чаровняка». А то, что они существуют — мысль эта давно сидела в голове.
Вук? Нет, этот отшельник сам признался, что больше боевой маг, чем артефактор. Никита опустил руку в карман плаща и погладил фигурку медведя, ощущая покалывание в кончиках чутких пальцев. Магия давала о себе знать, предупреждала о последствиях необдуманных поступков.
«Если Семерецкий не сможет уломать своих старичков-секретарей, у меня есть личный артефакт, — удовлетворенно подумал Никита. — А не испытать ли мне действие „искры“ здесь, на Балканах? В горах безлюдно, опасность минимальная. Еще бы понять, зачем Дуарху „питаться“ энергией амулета?»
Сребренка, наконец, собрала необходимые для поиска вещи. Она сложила их в небольшую коробочку и передала ее Никите. Притихшая, села рядом с волхвом и сложила руки на коленях.
— Лучше бы я с ними осталась, — сказала она. — Была семья — а теперь одна. Может, ты мне скажешь, как дальше жить?
— Скажу, когда вернусь, — Никита решил, что время тянуть не стоит. Условия Великого князя были такие, что каждая минута казалась драгоценной каплей, падающей в сухой песок. Да и не хотелось говорить банальности. Привыкший действовать, Никита старался избегать слов утешений, когда требуется сильная встряска. — Все, мне пора. Как бы лучше улизнуть с подворья?
— Да выйди на улицу и вызови свою тварь, — шмыгнула носом Сребренка. — Все равно работники уже видели, как мы появились здесь. А я строго накажу им держать язык за зубами.
Тем не менее девушка вышла вместе с ним во двор и бесстрастно смотрела на манипуляции русского, когда тот вызывал демона. Со стороны это действие выглядело еще внушительнее. Широкая воронка с непроницаемой антрацитовой пеленой дыма заволокла Никиту, рассыпая вокруг себя блестящие кристаллики льда. Она могла поклясться, что видела мощные руки твари, обхватившие человека. А затем гулкий хлопок ударил по ушам, лицо опахнуло холодным воздухом, пахнущим серой и еще какой-то едкой гадостью.
Поежившись, Сребренка строго посмотрела на застывшего возле коровника работника с вилами, и раздраженным жестом показала ему, что нужно заниматься делом, а не таращить глаза туда, куда не следует. Ситуацию исправил Андро. Подойдя сзади, он наградил парня подзатыльником и сказал что-то резкое. Девушка улыбнулась, а Андро приложил руку к сердцу, едва заметно поклонившись.
Глава 9
Петербург
— Да кто же так удерживает два разнородных плетения! — возмущенно запыхтел старик, размахивая руками. Шоркая ногами, он проделал глубокую борозду в опилках, густо усыпавших пол сарая, где проводились ежедневные занятия с единственной ученицей, и подошел к Аноре.
Закусившая губу девушка так и продолжала стоять с вытянутыми перед собой ладонями. На левой, дрожа язычками пламени, переливалась желто-алыми цветами странная каплевидная сфера; между пальцами правой руки обвились тонкие зелено-голубые жилки водяных «щупалец». Обе магоформы жили своей жизнью, пытаясь вырваться из плотных сдерживающих заклинаний, что выглядело забавно. Они то и дело слезали с ладоней, перетекали на запястья и как шаловливые ребятишки разбегались разноцветными ртутными шариками по коже.
— Ты формируешь боевое плетение и сразу его швыряешь! — Петренко раздраженно притопнул ногой. — А тебе нужно научиться держать его в кулаке, вот так!
Сухонький, маленький костистый кулак возник перед лицом едва не плачущей Аноры, а потом резко разжался.
— Зачем его держать?! — звонко выкрикнула девушка. — Передо мной враг — его нужно убить! Ты думаешь, я клоун?
— При чем здесь клоун? — фыркнул Иван Степанович.
— Зачем заставляешь жонглировать? — Анора покраснела от накатившей злости. Пять часов занятий, вместо обеда — обильное питье, и изнуряющие тренировки по концентрации. — Видишь, сколько энергии я заложила в магоформы!
— Вижу, — Петренко неожиданно резким движением руки смахнул огненные и водяные шарики с запястий, играючи гася излишние выплески энергии. — Сожми кулаки!
Девушка послушно выполнила просьбу, и какое-то время сквозь ее пальцы на землю тягуче скатывались капли концентрированных плетений и исчезали в опилках.
— Что не так? — тряхнув косицами, спросила она вредного старика, которого успела возненавидеть за неделю, что находилась у него в доме. Ненависть ее не перекидывалась на учителя, как на человека — в этом отношении Анора проявляла свою природную мудрость и заветы дедушки Урмана. «Если твой учитель возбуждает в тебе страх, злость, раздражение и даже самое плохое — ненависть, не вздумай относиться к нему таким же образом в качестве обычного человека, — говорил он внучке, когда показывал разнообразные секреты боевой магии. — Сердце должно быть чистым после занятий. Иначе вам нужно будет расстаться».
Анора после первых занятий хотела на все плюнуть и убежать в большой город, который ей понравился, несмотря на кажущуюся суровость громоздких и высоких строений, на скудное северное солнце. Здесь все было так непохоже на родной дом в Бухаре, что вгоняло в жуткую тоску. По ночам девушка просыпалась и грызла подушку, обдумывая, как будет добираться до особняка Назаровых.
