— Ты слишком много времени провёл с Пожирателями Миров, — сказал Вольтиманд. — Мы все здесь по-прежнему сыны и дочери Марса. Мы все здесь по-прежнему верны магистру войны, разве не так?
— «Гору, — ответил ему Грентал Фракс, — как и его брату Ангрону, лучше всего служат силой — чего у тебя, Бальтус, не хватает. Ты используешь своих братьев как приманку, а сам в это время ждёшь и не делаешь ничего. Я же иду впереди и веду за собой. Я служу примером. Мои победы — это мои победы».
— И всё же, — отрезал Вольтиманд, — ты стоишь у моей добычи.
— «Это мы с братьями повергли раненного зверя на землю».
— А кто ранил эту богомашину? Кто нанёс последний удар, который свалил чудовище? Эта честь принадлежит мне — и это касается всех титанов, сражённых моей боевой стаей, ибо Карнассия — тоже моя. Слышишь меня, Фракс? Я первый принцепс. Я первый по праву. Но сегодня погибло наших машин уже достаточно. Не прибавляй свою шавку к их числу. Опусти оружие. Холк, тебя это тоже касается.
Вольтиманд ждал. «Красная Смерть» и «Рапациа Рекс» Холка не двигались.
Тикали драгоценные секунды.
— Готовь мегаболтер, — шепнул первый принцепс, осторожно поднимая левую руку.
— Готово, принцепс, — ответила Корделла.
Мало кто ожидал того, что произошло следом. «Рапациа Рекс» вдруг качнулась вперёд, а затем исчезла в блеске пламени. Объятый ослепительной бурей огня, «Боевой Пёс» горел. Его бронированный корпус был залит прометиевым гелем, который жёг не хуже кузнечного горна. Внутри титана поджаривались Тунсталл Холк и его экипаж. «Вульпиум Нокс» наконец-то смогла выпутаться. Слушая перепалку, «Боевой Пёс» подкрался к «Рапациа Рекс» сзади и нанёс удар в спину почти в упор.
Рёв Грентала Фракса заглушил предсмертные крики Холка. «Красная Смерть» на фоне обжигающе-огненного силуэта развернулась и навела турболазер на нового противника. Пульсирующий луч ударил в сгорбленное тело «Вольпиум Нокс» и, должно быть, попал куда-то в важное место, вызвав сверхкритический сбой в теле титана. Шасси «Боевого Пса» взорвалось, кабина тоже — и всё это объял взрыв прометия из резервуаров инфернального орудия титана.
И уничтоженная «Вольпиум Нокс», и «Красная Смерть» исчезли за огненной завесой. Вольтиманд прищурился. От эхолокации и визуального наблюдения не было никакого толку. Вся местность превратилась в один большой тепловой след.
— Цель? — потребовал Вольтиманд. Корделла, как и принцепс, пыталась засечь вражеский титан.
— У меня ничего!
— Огонь! — прорычал Вольтиманд, поднимая руку.
Вулканический мегаболтер врезал потоком снарядов по огненной буре. Когда пламя осело, стала видна «Красная Смерть». Бронированный корпус её почернел и дымился, но турболазер был нацелен прямо на «Канис Ультериакс». Пустотные щиты машины схлопнулись от ударной волны, броня зияла сотнями пробоин.
— Теперь ты мой! — прошипел Вольтиманд, наводя мегаболтер на соперника.
Глухой стук, похожий на удар судьбы, отдался во всём теле титана и возвестил, что снарядная лента мегаболтера пуста.
Шенк, Корделла и первый принцепс не могли оторвать глаз от тлеющей «Красной Смерти». Вольтиманд сдержал готовое вырваться проклятие и сжал подлокотники кресла.
— Держитесь…
Турболазер выстрелил. И всё, что осталось Вольтиманду, это свет и жар. На миг всё стало оглушительно-невыносимым. Он попытался сморгнуть, чтобы ослабить давление на глаза. В нос ударило химическими испарениями мира-улья. И всё, что он мог, — это переживать мучительную боль и страдания машинного духа «Канис Ультериакс» через манифольд.
Когда зрение вернулось, принцепс понял, что внутрь попадает воздух с улицы. Луч турболазера вспорол левую сторону кабины. Шенка больше не было. Как и его кресла и пульта управления.
Вольтиманд взглянул на «Красную Смерть» уже собственными, невооружёнными глазами. И догадался, что Грентал Фракс так же смотрит на него из своей оплавленной кабины.
— Корделла, — позвал Вольтиманд, протянул руку вперёд и взял модерати за плечо, — ты ещё со мной?
— До конца, принцепс, — сумела та вымолвить почерневшими и лопнувшими до мяса губами.
— Тогда покажем Гренталу Фраксу свои когти и обнимем нашего брата.
Выдвинув правую руку, он выстрелил из «Урсуса». Гарпун, точно ракета, метнулся вперёд. Неуклонный. Неостановимый. Бальтус Вольтиманд вбил копьё точно в кабину «Красной Смерти». Когда гарпун вошёл туда — и пробил насквозь уродливую рубку «Боевого Пса», — Вольтиманд ясно услышал на общей частоте мучительный крик.
Кто-то в кабине, по крайней мере, ещё был жив. Принцепс понадеялся, что сам Грентал Фракс.
Дёрнув руку назад, Вольтиманд безжалостно вырвал голову у «Красной Смерти» и покалеченное тело Фракса из разбитой кабины. Титан всем телом накренился вперёд — и обезглавленный корпус рухнул на обрубок шеи и ствол турболазера, сминая всё на своём пути.
Откинувшись на спинку кресла, Бальтус Вольтиманд уставился на мёртвого «Боевого Пса» и изрёк:
— Я достал тебя. Добыча и честь — мои.
— Нет, — отозвалась Корделла. Принцепсу понадобилась секунда, чтобы понять, о чём она говорит.
— Что?
Модерати взглянула на принцепса от своей рунической панели, а затем поднялась из кресла. Вольтиманд последовал её примеру. И оба выглянули вниз из разбитой кабины. Ударная пехота Таллаксии больше не атаковала труп «Танторус Магнификат». Она бежала от поверженного титана, а бронетранспортёры взрывали гусеницами пепел и песок, сдавая назад.
Будучи принцепсом не первый год, Вольтиманд всё понял.
— Реактор?
Неторопливым кивком Корделла подтвердила то, что показали ей руны на экране. В последнем акте неповиновения экипаж «Разжигателя войны» решил не допустить предателей к своему древнему богу-машине. Они устроили перегрузку системы питания, чем вызвали расплав реактора.
От взрыва таких масштабов никому не убежать.
Ни отступающим таллаксам. Ни «Канис Ультериакс».
Бальтус Вольтиманд упал обратно в кресло. «Боевых Псов» Карнассии более не существовало. Его командование окончено. Он проиграл.
Сжав подлокотники своего командирского кресла, первый принцепс сидел и смотрел, как приходит к нему забвение в форме невыносимо яркой миниатюрной звезды.
Черный Щит / Крис Райт
Он вернул своё имя.
И это само по себе было и победой, и вызовом. Теперь воин носил его открыто, и все называли его по имени, напоминая скрежещущим и хриплым барбарусским говором о мире, где он был рождён, сотворён, преображён. Хо–рак. Два слога, вырывающихся из дребезжащих, зарубцевавшихся от токсинов глоток.
Несмотря на всё произошедшее было приятно вновь слышать своё имя.
