– Каков твой ответ? – спросил посланник, его голос в восприятии Кадита звучал безэмоционально, тональности отсутствовали, а сухие слова нарочито отделялись друг от друга. Но то было в восприятии Кадита. На деле измерители тонов, встроенные в звуковые датчики магоса, оценили слова, отобразив процентное соотношение уровней высокомерия и самоуверенности на экране в углу глаза Мирмидакса. Конечно, в голосе посланника не чувствовалось страха. В этом и заключалась проблема, по мнению механикума, Легионес Астартес: они не очистились достаточно, чтобы стать машинами, но подобно им, машинам, избавились от многих изъянов человечества. Если бы они прошли путь до конца, отринув все слабости, то, быть может, сейчас война не раздирала бы Империум на части. Но, вероятно, избавление от слабостей сделало бы их менее действенным инструментом, сейчас же в их эффективности не было никаких сомнений.
– Мирмидакс Кадит, я даю тебе последний шанс: каков твой ответ? – зарычал посланник.
Кадит медленно кивнул, и оружейные мехадендриты, ореолом разнокалиберных щупалец окружавшие его, задрожали. Он перевёл взгляд с посланника туда, где раскалённый металл, вытекая через жерла в крыше храма, с ревом срывался вниз. Среди сверкающих каскадов жидкого огня ввысь вздымались железные колонны, и на каждой стояло по магосу. Высота колонны указывала на положение стоявшего на ней. Магосы были разными: одни служители Омниссии скрыли свои тела под мантиями, сгорбленные фигуры других же выглядели как статуи из пластстали и меди. На страже каждой колонны, у её подножия, ждали автоматоны, на их металлической броне, залитой багровым светом литейной мастерской, периодически плясали блики пламени.
Информационные потоки заполнили окружающее пространство. Если бы Кадит не перенёс весь ноосферный интерфейс в незадействованную часть своего сознания, то сильно удивился бы объемам данных, витавших вокруг него. Впрочем, они были не важны. Никакие новые сведения, теории или оценки не изменили бы итога аудиенции.
– Мой ответ... – заговорил Кадит не выражавшим никаких эмоций, механическим щёлкающе–стрекочущим, похожим на скрежет, голосом, а потом резко затараторил: – Мой ответ как сотворённого представителя мира Акказзар–Бета, являющегося владениями Омниссии, таков…
Под глазом посланника дёрнулся мускул. Гул от передачи данных в зале становился тише: один за другим умолкали и машины, и занимающие низшее положение адепты. Следующие слова Кадита услышат все.
– Протокол убийства.
Автоматоны ринулись в бой.
Загрохотали болтеры; в стремительно мчащуюся на врага бурю из брони и поршней – в малых автоматонов – полетели снаряды. Загремели взрывы. Кадит видел, как два разведывательных автоматона продолжали бежать, даже когда их панцири разорвало на части, а вместо них остались висеть ошметки пластстали. Он чувствовал, как вокс–сигнал эмиссара пытается пробиться сквозь помехи храма.
Из теней на позиции выступили тяжёлые осадные автоматоны. Орудия, поднявшиеся на их плечах, распустились, словно бутоны хромированных металлических цветов. По кузне разносился пронзительный свист, с которым орудия накапливали заряд.
– Нас... – прохрипел посланник. – Нас... заманили в западню!
Осадные автоматоны выстрелили одновременно. Плазменные шары с гудением промчались по воздуху и врезались в занявших круговую оборону легионеров. Меньшие автоматоны продолжали бежать к целям, не страшась пламени. Те немногие, пережившие бурю из плазмы, открыли по ним огонь. Энергетические клинки, выскользнувшие из передних звеньев рук машин, внезапно опустились.
В зале наступила абсолютная тишина: звуки битвы резко оборвались.
– Протокол охраны, – приказал Кадит.
Лязгая при ходьбе остатками брони, автоматоны идеальным ровным строем окружили дымящиеся останки посланников Гора. Кадит шагнул вниз с края колонны, и встроенные в его тело реактивные микродвигатели активировались, превратив падение Мирмидакса в полёт. Магос плавно планировал вниз, а за его спиной развивалась красно–белая мантия. Когда Кадит ступил на землю, исходивший от неё жар уже спадал – плазменные заряды разогрели твёрдую поверхность. Мирмидакс посмотрел на обгоревшую груду плоти и брони, а затем обратил свой взор на стоявших на колоннах магосов.
<Завершить приготовления> – Кадит обратился через ноосферу на языке машин. – <Гор придёт>, – он увидел что– то среди обугленных останков астартес и поднял это когтистым манипулятором мехадендрита. Прошитый золотом клочок знамени повис на когтях металлического щупальца.
<Теперь у него нет выбора>
В тронном зале царило безмолвие, когда Малогарст пришёл к своему господину. Свисавшие с высокого потолка знамёна и трофеи раскачивались от дрожи, расходившейся по бороздящему космическое пространство "Мстительному духу". Сам магистр войны восседал на троне, положив руку на рукоять Сокрушителя Миров, и смотрел вдаль на что–то, видимое только ему. Так он провел последние два с половиной часа: в тишине и раздумьях. Малогарст проковылял через зал и остановился у подножия трона. Никакие признаки не говорили о том, что Гор заметил присутствие своего помощника. Но, разумеется, он заметил. Ничто не могло укрыться от взора магистра войны, ничего и никогда он не делал просто так – всегда была причина действиям примарха. Малогарст уже не раз в этом убедился.
– Сир? – легионер склонил голову, ожидая ответа, но Гор молчал. – От вашего посланника на Акказзар–Бета к Мирмидаксу Кадиту уже десять часов нет вестей.
Взгляд Гора переместился от одной далёкой звезды к другой, но выражение на его лице не изменилось – словно с него никак не сходила каменная маска.
– Какова ваша воля, милорд? – спросил Малогарст, шлем искажал его дрожащий, похожий на старческий голос, – Начать ли нам обстрел внешних укреплений системы? Возможно, если мы обратимся к другим фракциям магосов планеты, они встанут на нашу сторону, и, если мы предложим им сделку на выгодных условиях, даже расправятся за нас с Кадитом и его союзниками.
– В ранние годы Крестового похода Семнадцатый Легион отправлял герольдов к нежелавшим принимать Истину моего отца, – задумчиво сказал Гор. – И шли они, облачившись в чёрное и спрятав лица за масками–черепами.
– Значит, даже тогда они были суеверными глупцами.
– Да, – согласился примарх. – Но ведь в этом тоже был какой–то смысл, не так ли, Мал?
– То, что герольда ждёт смерть, если его не станут слушать?
– Да... возможно. Но Несущие Слово всегда знали толк в символизме. Они понимали, кем на самом деле были их посланники, и что они несли.
– Лицемерные Имперские Истины, если мне не изменяет память, – усмехнулся Малогарст.
Но Гор лишь покачал головой.
– Нет, Мал, смерть. Смерть всегда следовала за ними, даже если вестник оставался в живых. Иногда нужна победа, – Гор поднял левую руку и посмотрел на сверкающие клинки–когти. – А иногда нужен символ. Найди Аргониса.
– Сир, должен сказать, что это плохая идея. Он крайне своеволен. Да, Аргонис искупил вину за свои неудачи, но может ли расколотый клинок вновь стать целым?
