Надя вручала любовнику судьбу своего - и его! - внука. И просила купить продуктов, да и схоронить их в лесу, на заимке. В надежном месте.
Купить в городе паспорта на троих. Двоих женщин, да и мальчика. Чтобы они по паспортам - жомы.
Мужа она в расчет и не принимала. А чего его?
Чужой человек. Ненужный...
Дурной он был, да такой и остался. И сам пропадет, и их подведет... нет, мужа Наденька с собой брать не собиралась. Никуда и никогда.
А еще - прикупить домик в ближайшем городе. На свою семью, да поселить там кого из родных.
Если обойдется, так домик Саввушке и будет.
Не обойдется? Всем равно пригодится, хоть ты тор, хоть ты жом.
Савватей слушал и соглашался. Все он сделает. Все, как надо... а мальчишка-то от кого?
Надя даже не колебалась.
- Саввушка, и тут Илюша в тебя пошел. Только его любовница сынка признать не смогла. Вот, как отец ее помрет, так там уж можно будет, а пока попросила Иришку за сыном приглядеть. Высоко там тора стоит, очень высоко...
- Не расшибется, сейчас-то?
Надя только плечами пожала.
Вот не волновала ее великая княжна сейчас.
Утрясется все? Успокоится? Тогда и будем решать, кому и что сказать. Нет?
Ей внука спасать надо! Какая бы мать не была, отец - все одно Илюшка. Своя это кровь, родная...
- Не знаю, Саввушка. Ты сделай, как я прошу. А я еще приду.
Савватей взял ее руку в свои ладони. Здоровущие, натруженные... как и тогда, тридцать уж с лишним лет назад. И так же пошло теплой волной к сердцу.
- Приходи, Наденька. А то, может, вспомним молодость?
- Ох, кобель!
Но хоть и ругалась тора, а из дома выходила спокойная и довольная. Со счастливой улыбкой. И от провожатого не отказалась - Савватей лично пошел. По лесу пройтись, о старых временах поговорить... жена хоть и поругается, а только - поймет. Не дура потому как.
***
Лесная тропинка, узенькая, тесная. По ней двоим идти сложно, разве что тесно-тесно обнявшись. Да вот беда - сейчас Наденьку Алексееву можно было обнять только втроем.
Савву это, впрочем, не останавливало.
Что его вело в свое время? Что?!
Не любовь, нет. Не было той любви.
А вот когда он к сестре пришел, да и увидел там барыню... усталую, измученную, серую всю от тоски - и пожалел.
И понял.
Пьяница, да дурак, он что в деревне, что в хоромах - дурак и пьяница. И иначе тут не скажешь. Девки маются - бабы каются...
Вот и каялась девчонка, даром, что барыня, и маялась, и тосковала... и жалко ее было.
Понимаете, вот кто-то - замужем.
А ей выпало всю жизнь женатой быть. Просто потому, как доверь дураку имущество, да себя, да детей... и жалеть будет и некого, и нечего - все разнесет. Все пылью и прахом станет, сколько б поколений не наживало. Все дурак по ветру пустит.
Надя понимала, что никогда рядом с ней крепкого мужского плеча не будет - и плакала. Оплакивала свою жизнь, в которой никогда... вот никогда ее никто не заслонит. Не справится с ее бедами, не вытянет из пропасти, не поможет, не спасет.
Савва и сам не пытался.
Но ведь когда человеку сложно и трудно идти, ему нужен костыль. Хотя бы ненадолго, пока болит нога, пока тяжко, а потом он и сам выправится, и костыль бережно у дороги положит - авось и другому путнику пригодится.
А пока нет сил, и перебита нога, а ползти все равно надо...
Вот Савва и стал таким костылем для торы Надежды.
Поддержал, подтолкнул, и она справилась.
Смирилась с мужем, расправила плечи, приняла всю тяжесть жизни на себя - и встала стеной. Стала и заслоном, и опорой, сама осознала силу...
Не сразу, нет.
Пару лет они с Саввой были вместе.
Пару лет она слышала, что красива, что умна, что нужна... и постепенно, словно деревце, надломленное злой рукой, выправлялась. Становилась сильнее, крепче, цеплялась корнями, расправляла ветви.
Она стала сильной.
А сильный человек умеет быть благодарным. Умеет воздавать должное тем, кто ему помог. Это слабые люди обычно злы и жестоки, сложно быть добрым, если ежечасно ждешь удара. Сложно быть благородным, если об тебя вытирают ноги.
Надя стала сильной. И отблагодарила Савву, хоть и на свой лад.
Деньги - это много или мало?
Как сказать. В каких-то координатах это пустяк. Но - попробуйте жить без денег?
Прокормить детей? Найти еду, жилье.... Нищим выбирать не приходится, не так ли? Надя даже не деньгами откупалась - спокойной и уютной жизнью. Савва ей подарил уверенность в себе, она ему - уверенность в завтрашнем дне.
Много это - или мало? Кто ж теперь скажет?
А в те времена они так и ходили. Юный тогда Саввушка, пухленькая и обаятельная Наденька... сейчас так не получится.
А потому Надя и не стала уходить далеко. Дошла до одной из памятных полянок... вот и дерево на ней, усесться можно.
- Саввушка, это я и стенам не могу доверить.
- Наденька?
- Знаешь, от кого сын у Илюшки?
- Тора... ты ж не назвала имени.
- Великая княжна Анна.
Слово, которое сорвалось с губ Саввы, вообще-то в присутствии тор... да и вообще, женщин и детей, произносить не стоило бы.
Надя сидела молча. Ждала осознания. Наступило оно быстро.
- Это ж как же?! Это ж... Это че ж...
Да, сложно осознать, что с одной стороны у мальчика дед - крестьянин Савватей, а с другой - император всея Русины, Петер Воронов.
В один шаг такое и на голову не натянешь...
Но наконец Савва осознал, смирился, и посмотрел на тору с куда большим интересом.
- И че ж теперь?
- Ничего, Саввушка. Просто - сбереги внучка, если что. Сбереги.
- Наденька, слово даю. Все сделаю.
- Сделай, Саввушка. Может и такое быть, что больше делать будет некому.
Савва покачал головой.
- Все что смогу, Наденька. Защищу, уберегу...
- Побереги внука, Саввушка. Если так случится - Творцом тебя заклинаю. Не меня пытайся спасти, не сына - не разменивайся ни на что. Хватай внука - и уезжай!
- Обещаю, Наденька...
Не так уж и много сказано было на той поляне. Но главное прозвучало.
А что Савва ухмылялся в бороду, когда обратно шел...
А что!
