- Внешность, голос, слова, взгляд – все это херня. Они ничего не говорят. А если говорят – лгут. Настоящие бабы держат свой нрав, умения, возможности и мысли при себе. Но удержать все это под замком трудно – знающий все равно почует и поймет. А иногда удержать настоящее «я» просто невозможно – настолько оно сильно. Хотя таких мало – и среди мужиков редкость.
- Ага…
- Ощущения. Впечатление. Они складываются из опыта. Но…
- Но? – Хорхе на миг обернулся и снова вернулся к созерцанию потных смуглых спин рубщиков лиан – Но?
- Но хрен ты научишься верно оценивать суть бабы, если видишь в ней только бабу – проворчал я и снова приник к кружке с кислящим компотом.
- Не совсем понял, сеньор…
- Сам догадайся – зевнул я.
- Мужики все равно пожестче! Такие зверства как мы бабам не вытворить! – вдруг подал голос накачанный гоблин в коротких шортах и высоких сапогах с сетчатыми голенищами – Мы звери! Мужики!
- Бабы не настолько жестокие? – не выдержав, я рассмеялся – Дебил. Встретиться бы тебе с одной девкой, что я знал в прошлом.
- Опасна?
- Да – кивнул я, отвечая на вопрос Каппы – Опасна. Жестока. Безумна. И ненавидит мужиков – всех без исключения. Хотя у нее были причины.
- Расскажи, лид.
- Легко – еще раз зевнул я – Имени ее не помню. Вообще многого не помню. Но в голове засело, что она настолько меня… удивила, что я задал о ней пару вопросов. Так что знаю, что она была с Азии. И лет так до семнадцати была обычной сельской девчонкой. Потом ее сосватали. И она радостно рванула к подруге, крепко сжимая в кулачке катушку ниток и щипчики.
- Катушку ниток и щипчики? – в изумлении повторил накачанный гоблин – Ха! И что? Ой… простите, команданте…
Никак не отреагировав, я продолжил:
- По правилам ее народа девушки до замужества с косметикой и прочим не баловались. Не удаляли волосы в местах, где их быть не должно, не щипали брови, не красили волосы, не подводили глаза и губы. Как сосватали и назначена дата свадьбы – за три дня до нее невеста приводит себя в полный порядок. Чтобы показать товар лицом… ну и будущего мужа порадовать – на, гляди, какой цветок тебе достается.
- Цветущий хрупкий цветок – кивнул Каппа – Красота мимолетна. Отцветут и опадут лепестки. Хирург ответит на звонок…
Пока разинувшие рты гоблины пялились на мечника – включая Хорхе – я налил себе еще компота и продолжил:
- Короче она привела себя в порядок. И вприпрыжку рванула домой. Там всего метров пятьсот. Ей не повезло – два рода уже давно срались из-за пахотных земель, что еще могли рожать хлопок. И ей навстречу попался десяток молодых придурков того другого рода. Они втихаря от старших бухнули и весело слонялись в потемках. И тут навстречу красотка…
- Они изнасиловали – понял Каппа.
- А затем убили – кивнул я – Затем поняли, что натворили и начали грубо заметать следы. И бросили в сухой канал, не забыв засыпать глиной и песком. Но юные неумелые и трусливые ушлепки не добили ее и этим совершили стра-а-ашную для себя ошибку. Она выжила. Выползла. Вернулась домой. Ходячий труп с переломами, ранами, ушибами внутренних органов, с кровью льющей по бедрам. Ее встретили… хреново. По их меркам она уже была конченой. Да, род за нее отомстил, ее не выгнал, но, само собой, о свадьбе и речи больше не было – жених отпрыгнул как от тарантула. Кому нужна порченная оттраханная хором девка?
- Ну да – кивнул тот же говорливый гоблин.
- Она стала изгоем. И… к ней перестали приближаться – усмехнулся я – Я не про их боязнь «испачкаться». Они просто боялись. Дико боялись этой невысокой тощей девчонки, что весила не больше сорока килограмм. Странной девчонки, что жила в дальнем флигеле и сутками глядела на огонек керосиновой лампы, медленно крутя в пальцах катушку черных ниток и щипчики. Она свихнулась.
- Еще бы! – это уже был Хорхе.
- К моменту, когда я увидел ее в деле, ей было под тридцать. И последние десять лет она работала на один из крупнейших синдикатов. Догадайтесь кем…
Выждав пару секунд и поняв, что никто не спешит выдавать догадки, я ответил сам:
- Пыточных дел мастер. Именно мастер. Хотя из всех орудий она использовала лишь щипчики и нитку. Умелого мастера очень любили использовать на тех, кого надо было уговорить или сломать морально, но без использования химии или уродующих пыток. Клиента намертво закрепляли на кушетке, а затем появлялась она. Не задав ни единого вопроса, она склонялась над обездвиженным клиентом и… начинала приводить ему брови в порядок. Она молча выщипывала волосок за волоском, делала паузу, оглядывала, иногда бралась за нитку, зажимая один из концов в плотно сжатых не подкрашенных губах. Снова пауза. В дело опять идут щипчики. И очень скоро прикованный к кушетке клиент – неважно юнец или мускулистый мужик, ученый или наемник-боец – начинал истошно орать, выть, скулить, ссаться и сраться под себя, с визгом обещать, что все расскажут или сделают как надо. Только не надо больше делать ему красивые брови! Не надо сук-а-а! Не надо! А она, не слушая, молча продолжала. Доведя дело до конца, она вставала и молча уходила. А на кушетке оставался потерявший сознание и обосравшийся клиент с идеальными бровями. Прямо сука идеальными – она всегда угадывала какой стиль для него лучше. И делала как надо. Когда клиент приходил в себя, он, даже видя, что ее уже нет, никогда не кобенился и не сопротивлялся. Нет. Наоборот – очень вежливо и тихо он спрашивал, что ему надо сделать, чтобы больше никогда не увидеть рядом с собой этой тощей и почти невесомой девки с щипчиками…
- Я впечатлен – ожил Каппа, поняв, что моя история закончена.
- Охрене-е-еть – выдохнул накачанный гоблин – Что у нее за щипчики такие были, коменданте? Особый металл? Зубцы? Или она им кожу лба до кости пробивала?
- Ты нихрена не понял – подытожил я и потянулся за свертком с едой – Валите рубить лианы, гоблины.
- Но…
Поймав мой взгляд, гоблин подавился следующими словами и поспешил вперед, уводя за собой остальных.
- Сломанные женщины – страшные женщины – повторил свой кивок Каппа, открывая дверь машины.
- Ты тоже нихрена не понял – проворчал я – Не все так просто. Ты решил, что мол ее изнасиловали – и она стала мстить всем мужикам на белом свете? Типа в душе ее расцвел душный цветок черной мести и своей вонью не давал ей покоя? Нет! Она свои фокусы проделывала и с бабами. И даже с теми из них, кто тоже в прошлом был жертвой изнасилования. Ей было плевать на их предысторию. И делала она это не за деньги – всегда брала меньше предлагаемого, жила в убогой крохотной квартирке, питалась консервированным дерьмом, носила дешевую одежду и все свободное время не отлипала от сериалов про ловлю маньяков очередной полицейской бригадой. Я наблюдал за ней – в то время я вроде как подыскивал целую команду узкоспециализированных профи. И оказалось, что она нихера не профи – просто эта тощая бесцветная баба каким-то образом умела внушить своим жертвам особый страх. Сама не понимая как у нее это получалось. Она ничего не хотела от жизни – ее устраивал даже крохотный размер ее допотопного телевизора. А жопу она мыла самым дешевым хозяйственным мылом, его же использовала вместо шампуня – и тоже не жаловалась. Ей на все было плевать. Даже на собственную жизнь. Так что мне она не подошла – невозможно контролировать того, кто ничего не хочет, ничем не дорожит и никого не боится. Да и сдохла она вскоре. Кончила херово – по пути домой ее изнасиловали обдолбанные подростки, затем издевались пару часов, пытаясь заживо освежевать, выжгли окурки глаза, натолкали песка и собачьего дерьма во все щели, облили какой-то едкой хренью, только затем добив. За нее никто не мстил. Изуродованное тело зашвырнули в будущий грибной корм и дело было закрыто.
