- Охренеть…
- Да… охренеть…
- И сколько ты уже здесь?
- Прошло тридцать три года и сорок семь дней.
- И как настрой сейчас?
- В жопу природу! В жопу систему!
- Матерью ты ее больше не называешь?
- Машина! Машина изуродовала меня ни за что! Я спас людей… а меня превратили в урода и отправили пасти муравьев! Ради всеобщего блага?! Что это за благо такое, когда жизни людей не стоят жизни пары деревьев? Знаешь, что ответила мне система, когда я задал этот вопрос пару лет назад?
- Удиви меня еще раз.
- Она привела в пример животных! Мол каждый год в подобных грязевых, смоляных и трясинных ловушках погибают десятки тысяч животных, птиц, насекомых. Это естественный ход вещей… Смекаешь, Оди?! Естественный мать его ход вещей! Старики и бабы хлебают грязь и тонут – и это естественно! Они утонут, их тела станут удобрением, на которых вырастут новые растения, цветы и грибы – а их сожрут другие звери или даже люди… А когда я сказал ей, что человеческие жизни ценны, она ответила, что человеческому виду можно не беспокоиться о сокращении своей численности – нас и так слишком много… Слишком много!
- Тебе там долго еще?
- Я иду… я гряду…
- Ну да…
- Так я ошибся, когда спас несчастное племя?
- Ты? Да. Ты ошибся в тот момент, когда не вышиб мозги долбанному вождю того племени. Это его ошибка. Его вина. Он завел свое племя в ловушку. Тебе надо было вышибить ему мозги дубиной и бросить труп в яму с пузырящейся серой грязью.
- Красной грязью. Там была красная грязь…
- Да похер.
- Встретить бы того вождя… но он давно состарился и мирно сдох.
- Может и так…
- Вот он я… не стреляйте…
Мелькнувшую между деревьями темную тень я увидел еще полминуты назад, но не сказал об этом, пытаясь идентифицировать. У меня не получилось. Увидев то, что выплыло из-за группки самшитов, рубщики колыхнулись назад и разом заткнулись.
Их можно понять – пусть не сразу понять, что вышло на открытое пространство, но сразу ясно, что это нечто… ненормальное, исковерканное, то, что в принципе не должно жить.
- Велосипед в дерьме? – предположила Ссака.
- Призм урод – равнодушно заметил Каппа.
- Младшее божество – просипел Гонсалес, рушась на колени.
- Подними жопу – рявкнул я, помогая пинком, от которого проводника подбросило и откинуло в сторону.
- Вот он я… такой как есть…
- Да тебя много – заметил я, глядя на тысячи мельтешащих муравьев, покрывающих его тело.
- Паразиты… трудолюбивые гребаные паразиты…
- И колеса у тебя зачетные… любишь шик и ветер в ушах?
- Пошел ты!
Передо нами замерло нечто, что более всего походило на… огромного велосипедиста. Нет… скорее на беговелиста или как там называют этот тип транспорта, где жопа на сиденье и колесах, а ноги толкают тебя вперед. Цельнометаллические толстые широкие колеса уходили в пористую бесформенную массу, из которой вниз опускались две штуки, в которых лишь при наличии огромного воображения можно было опознать две ноги, обросшие той же зеленовато-черной хренью. Сверху гигантская нашлепка гриба – та же ноздреватая хрень. На макушке цветущая клумба…
Клумба…
Гриб колесный. К нам подкатил уродливый гриб на двух колесах. Дав нам насладиться зрелищем, гриб медленно опустился, втягивая колеса в свое тело. Полминуты… и мы видели лишь огромный муравейник с цветами наверху.
- Охренеть – произнес я – И как? Жопа не чешется, когда в нее муравьи забегают?
- Твоя жопа – муравьиный дом! – заметила Ссака.
- Не гневайся, о бог – простонал из кустов ушибленный Гонсалес.
- Разрубить и достать ушлепка – прогудел Каппа – Могу помочь…
- Да пошли вы все! Я… я… я в жопе! Поняли?! Я в сучьей жопе! Меня уже не вернуть… я останусь таким пока не сдохну…
- Техническое внутри – понял я, глядя на колышущуюся над «муравейником» антенну – Там же экраны?
- У меня остались глаза… но они внутри. А перед ними экраны.
- Прямого зрения наружу у тебя нет?
- Нет. Знаешь в чем самая главная сучья шутка? В том, что я живу в джунглях, но эти самые сраные джунгли могу видеть только через экраны, а не вживую! Дышу воздухом джунглей, но он всегда пахнет муравьиными жопами! А мои глаза всегда чешутся и болят… а мои веки кусают муравьи, когда я сплю слишком долго… Они дают мне поспать не больше двух часов в день… И они заставляют меня постоянно жрать… чтобы я больше срал… а мое говно им очень нужно – там какие-то ферменты… Я ходячая фабрика по производству умных муравьев. И прямо во мне трахается муравьиная матка, рожая и рожая…
- Интересная у тебя жизнь – заключил я.
- Да… да ты тот еще жестокий ублюдок.
- Откуда слышал обо мне?
- Я разговариваю иногда с одним из плавучих племен. С нормальным племенем, а не с теми, кто подкидывают мне связанных придурков на съедение. Их я как-то шуганул так, что они больше к этому берегу не подходят. А еще я напророчил им беду, если они не перестанут скармливать муравьям живых людей. Я даже сумел убедить одно племя свергнуть своего вождя, а затем убить его и скинуть в реку. Жестокий он был ублюдок… и любил трахать молоденьких…
- Говорун…
- Ну насмотрелся на меня? Валите теперь нахрен…
- И даже поговорить не хочешь?
- Хотел бы… - признался Колиус Рош, гибрид велосипеда с муравейником – Хочу… тоска убивает меня… а муравьи кусают за веки…
- Поговорим – согласился я – Во время неспешной прогулки.
- Прогулки куда? Я за рощу ни шагу. Датчики во мне…
- Во время прогулки по роще – уточнил я и указал рукой направление – Кратчайшим путем к реке Рио Рохо. Ты нас проводишь.
- Я не могу.
- Тут есть системные глаза?
- Мои камеры – только мои.
- Уверен?
- Да. Это мой инвентарь. Для связи со мной прилетает дрон.
- А где кнопка?
- Во мне. Тревожный маяк. Я не стану нажимать, не бойтесь.
- Да мне похер. Скажи, Колиус… почему ты не сбежал? Ты ведь столько лет. Со многими знаком.
- Они не видели меня никогда. Только слышали. Я не показываюсь.
- Так даже лучше. Ты мог узнать у них где сумрачные зоны без системного пригляда. Ты…
- Нет! Мои муравьи запрограммированы. Им нужны самшиты. Понимаешь? Без самшитов они сойдут с ума… и отыграются на мне. Я ношу на себе собственных палачей…
