Как интересно получается…
Зашел в лес обычным гоблином с нейтральной или даже положительной системной репутацией. А вышел конченным ублюдком по системным же меркам и тебя либо сразу в расход – если наломал немало дров – либо придется искупать тяжким трудом. Судя по привычным действия речных туземцев – так они и жили. Сначала трудом во благо природы наработают положительные баллы, а затем за один поход по ягоды, мясо и коренья губят почти все свою «репутацию» и приходится начинать все сначала.
Так может это и есть то, ради чего мы когда-то старались?
Вот здоровые джунгли. А там чистейший океан… Можешь смело пить из рек, не боясь растворенной в ней какой-нибудь отравы, можешь жрать снег, можешь сажать зерно и жать урожай. Можешь даже плясать под дождем, не боясь, что вылезут волосы, а кожа пойдет пузырями от кислотных ожогов.
И вот живущие здесь гоблины, что действительно боятся навредить природе. А если и навредят – потом торопливо возмещают ущерб, выгребая мусор, сажая растения, дробя древний бетон, прокладывая по засушливым местам русла ручьев…
Ведь это и есть тот идеал…
Так может у нас все же получилось?
Хмыкнув, я принял у опасливо подошедшего гоблина глиняную тарелку с запеченными насекомыми и принялся жадно насыщаться. Прервался лишь на секунду – чтобы взглянуть на наблюдающую уже за мной змею и с набитым ртом пробормотать:
– Если и получилось – то через жопу. Эй, Ссака! Хватит пялиться вверх. Глянь вниз – там тарелка с жратвой.
– Я выжила…
– Это мы уже поняли…
– Я жива. Я стала ценить жизнь… каждое мелкое ощущение… Лежу, дышу и ловлю ветерок… а вот брызнуло дождиком… капли живительного дождя.
– Это макака ссыт тебе в рот…
– Тьфу! Вот дерьмо! Сука!
– Это коати, сеньор – поправил меня один из туземцев и с благостно улыбкой наклонился над лежащей наемницей – Хорошая примета, красавица! А еще моча коати помогает от угрей и мыслей о праздном…
Взлетевший кулак заставил пялящегося на ее сиськи доброхота резко выпрямиться, брызнуть кровавой слюной и надолго стать шепелявым. Отплевывающая наемница что-то орала про гребанные джунгли, а я тихо ухмылялся, не забывая пережевывать гусениц.
Моча коати от мыслей о праздном…
Эй, коати, иди сюда, гнида. Брызни мне в харю. Чтобы я наконец перестал думать над словами фальшивого Первого. Выжги это дерьмо из моей головы… Чтобы побыстрее провалиться в темный омут сна…
Перепрыгнув приземистую шайбу уличного уборщика, я приземлился на один из его вытянутых над тротуаром манипуляторов, что вместо мусорного бака обхватил уже хрипящего тщедушного очкарика, медленно выдавливая из него жизнь. Манипулятор с треском надломился, взломанный робот вздрогнул, разжал захват и принялся втягивать поврежденную конечность в себя. На экране под бронированным стеклом зажегся испуганный смайл, замигали красные восклицательные знаки.
Не обращая внимания на машинные судороги, я оттащил попавшегося ему очкастого дебила поближе к грязной стене дома, после чего врезал ему ладонью по щеке. Очнувшись, тот хапанул ртом воздух, со стоном схватился за ребра.
– Где сумка? – прошипел я ему в лицо – Где сумка, Дэг?!
– Выхватила лысая сука – выдохнул он, виновато глядя на меня сквозь грязные стекла очков – Это Грета… гребаная Грета… Туда… – продолжить он не смог, зашелся кашлем, орошая меня кровавой мокротой из больных прогнивших легких. Но я успел проследить за направлением его взгляда и рванулся к закрывающейся откатной двери подъезда, подхватывая с тротуара пару кусков кирпича.
– Гол-лова! – вякнул мне вслед бесполезный кусок дерьма и снова забился в кашле – Проз… проз…
Я швырнул первый обломок кирпича. Стальная дверь заброшенной десятиэтажки почти закрылась – а подъезд здесь давно был только один – так что кидать пришлось в узкую, очень узкую щель и в едва виднеющееся в сумраке ухмыляющееся лицо. Попасть почти невозможно. Но я попал. Угодил точно куда целился – свистнувшая половинка кирпича влетала точно в широкую ухмылку ублюдка, что закатывал туго поддающуюся дверь.
– М-М-М-М!
Отшатнувшись, он рухнул на спину, заколотил ногами по полу. Боль наверное адская. За это время я успел подлететь вплотную к почти закрытой двери. Уловив смутную тень по ту сторону, я резко взмахнул оставшимся оружием. Обломок кирпича пошел вниз, вдоль края двери и… врезался точно в вылезшие наружу пальцы, что схватились за сталь и попытались ее то ли приоткрыть, то ли… да хрен его знает. Я ударил с такой силой, что первые три пальца размозжил, насчет остальных не знаю. Тут же, не обращая внимания на дикий хриплый бабий вой, ударил кирпичом еще раз по тому же месту, превращая ее пальцы в идеальную котлету для гамбургера. В свою очередь схватившись за край двери, тут же отпустил и присел. По тому месту, где только что были мои руки, высекая искры ударила стальная труба, а следом жахнула картечь. В бетон рядом со мной впилось несколько саморезов, шайб, болтов. А я, сидя, уперся ногой в стену и рванул дверь на себя. Едва щель стала достаточно широкой, морским угрем нырнул внутрь, тут же нанося удар кирпичом по чьей-то оказавшейся рядом коленной чашечке. Ее обладатель был в коротких шортах и это позволило ему увидеть как драгоценная коленная чашечка отваливается и повисает на куске кожи.
– А-А-А-А!
Встав, я выбил из рук орущего доходя самодельный обрез и вколотил ему окровавленный кусок кирпича в пасть, заставляя заткнуться. Следующий удар я нанес ногой, впечатывая голову грязной суки в стену, пока та нянчилась с расплющенной ладошкой. Подхватив с пола трубу и обрез, я рванул за убегающим третьим. Рванул молча, быстро его нагоняя. Он почувствовал, обернулся и… с воем проглотил трубу, что вошла ему в рот, а затем, содрав немало мяса там внутри, пробила себя путь в глотку, уйдя почти до легких. Прикрываясь его оседающим бьющимся телом, я глянул на обрез и обрадованно ухмыльнулся – на цевье обрывок патронташа с тремя патронами двенадцатого калибра. Лишь бы это дерьмо не рвануло у меня прямо в руках. Выбросив пустые гильзы и перезарядившись, я взлетел по лестнице на второй этаж и… упал на спину, пропуская над головой короткую автоматную очередь, что в тесноте подъезда прогрохотала просто оглушительно. Дикий визг яростно потребовал ответа:
– Ты кто сука такой, а?! Кто ты сука такой?!
Извернувшись, я выстрелил из неудобной позиции, поймав животом отдачу приклада. С трудом удержав остатки утреннего рэтдога в пузе, зло зарычал, поспешно заряжая последний патрон. Поймавший сдвоенный сноп металлолома крепкий парень, почти мужик, ему под тридцать, завалился ничком, выронив посеченный картечью короткий автомат. Жалко-то как…
Встав, я вошел внутрь, морщась от боли в брюшных мышцах. Лысая сука обнаружилась в дальнем углу длиннющего коридора с парой десяткой часто-часто расположенных узких дверей. За каждой такой дверью по крохотной комнатенки три на полтора метра. В коридоре два общих душа и два туалета на сорок таких комнатушек. Мы жили примерно также. Райские условия – если хватает деньги на арендную плату.
