– Охренеть – широко улыбнулся Мэт Хэндлер, выглядящий как чуток постаревший принц из какой-нибудь кукольной сказки. Постаревший, но сохранивший сверкающую улыбку и веселые ямочки на небритых щеках. Мэт служил старшим надзирателем и в ночное время он был в тюрьме богом. Он мог сейчас сидеть в своем кабинете и смотреть свое любимое порно, где властные и ухоженные белые женщины усиленно издевались над разноцветными обитателями театральных трущоб. Но Мэт уважал свою работу и всех новеньких встречал лично, сразу давая им понять кто здесь главный.
От сильного удара голова подвешенного парня откинулась назад. Он не издал ни звука и снова уронил подбородок на грудь. Точно бывалый. Знает, что, если он сейчас проявит гонор, попытается прокачать свои права, ему дубину в жопу забьют, а потом скажут, что это издержки транспортировки. Хотя могут просто запаковать обратно в самый засранный мешок – вместе с головой – и оставить так на пару часов. Это прочищает мозги еще сильнее, если забросить внутрь пару здешних черных крыс. И попробуй тут сука пойми, что хуже – дубина в жопе или кусающие тебя крысы в залитом дерьмом мешке, когда у тебя руки стянуты за спиной пластиковыми стяжками за большие пальцы. Хотя Мэт иногда объединял все удовольствия сразу – двадцать здоровенных голодных крыс, дубина в заднице и комнатушка с выключенным светом. Хочешь жить – добудь жопный шип и сражайся, воин! А мы понаблюдаем через камеры с ночным виденьем…
Так что парень проявил разум, не став выделываться и продолжить смирненько висеть. Но ему это нихрена не помогло – стоило Мэту увидеть накачанное тело громилы, как он испустил долгий восхищенный свист.
От шеи до пяток заключенный был сплошь покрыт татуировками – цветными, яркими, качественными, с редкими вкраплениями столь популярной ультрасовременной хрени вроде свечения и редких анимированных сцен. Но в целом все очень походило на старую добрую классика – живая кожа, качественная кожа и сотни часов работы с иголкой.
– Попал ты – подытожил Мэт Хэндлер, переглянувшись с другими надзирателями – Готовьте бокс.
– Че? – ожил наконец заключенный, что буквально жопой понял – затевается что-то недоброе.
– Закон от 2034 года – лениво выдохнул Мэт и постучал пальцами по рукояти свисающей с пояса архаичной эбонитовой дубины, которая за годы службы в каких только темных и влажных местах не побывала.
Все же Мэт полный псих и с каждым годом улыбчивому принцу все тяжелее скрывать это.
– А че за закон? Сэр…
Хэндлер с радостью пояснил:
– В связи с принятием закона от две тысячи тридцать четвертого года…
– Это ж когда было – гыкнул один из охранников и тут же заткнулся, поймав свирепый взгляд мгновенно полыхнувшего босса.
– В связи с принятием этого закона – а мы чтим законы, сынок – все татуировки приравниваются к личному движимому имуществу с две тысячи тридцать четвертого года.
– А… ну… они мои… да…
– Вот только ты заключенный… глянь туда – снятая с пояса дубина указала на стену, где красовался список из десятка жирных черных пунктов, перечисляющих все разрешенное в пределах тюрьмы Розмаунтин – Видишь там татуировки?
– Я не понял…
Надзиратель терпеливо пояснил:
– Они не запрещены, конфискации не подлежат. Но и не разрешены – ведь это личное имущество. Оно не подлежит уничтожению, осквернению или изменению. Но с собой ты их забрать не сможешь, сынок. Придется оставить здесь – вместе с прибывшим вместе с тобой мешком с личными вещами. Получишь все свое добро сразу после того, как отмотаешь весь семилетний срок.
– Вы погодите… че? Это как, сэр?
– Мы их срежем – буднично ответил надзиратель – И заменим временной синтет-кожей. Дешевенькой и скрипучей, но ее хватит на то время пока ты не отрастишь новую шкуру.
– Да вы чего?!
– Учти сразу – операция пройдет в автоматическом режиме. Быстро и четко. Стоимость операции, регенерационный коктейль и синтет-кожа – за наш счет. Угощайся. Срезанную расписную кожу поместят в контейнер с сохраняющей смесью. Вот только обезболивание на время заживления и дальнейшее сохранение твоих татуировок уже за твой счет. Как там тебя? Бобби? Ты услышал меня, Бобби?
– Это шутка, да?
– Шутки кончились, отсос – с лица Мэта пропала улыбка, он сразу прибавил в возрасте лет на двадцать – Если просрочишь оплату процедур по сохранению твоей долбанной шкуры больше чем на две недели – ее продадут в ближайший музей, который соглашается принимать подобные образцы. Вырученная сумма пойдет на возмещение затрат нашей славной тюрьмы. Остальное ляжет на твой личный счет. Неплохо да, ушлепок?
Опять у него резкая смена настроения. От «сынка» к «отсосу и ушлепку». Зевну, я плеснул себе еще кофейка, со скрипом открутил крышу серебряной фляжки с водкой. Установленная на колене чашка с горячим кофе опасно покачивалась, пока я тянулся за фиолетовым сахаром в поцарапанной стальной крышке от чайника. Все же у них вполне можно жить.
– У меня нет таких денег… у меня вообще денег нет! Это моя кожа! Часть меня! Я всю жизнь эти узоры набивал – они моя жизненная линия! Показывают, что было раньше и будет позже!
– Да? И где здесь в районе твоей жопы изображение тюрьмы Розмаунтин? – удивился Кен, обходя дрожащего Боба – Не вижу набитой на коже испачканной в дерьме дубины… не вижу твоих слез…
– Вы не можете!
– Я все могу, отсос! – прошипел Мэт, упирая дубину в подбородок заключенного – Здесь ты моя покорная сучка! А я твой бог! Ты на коленях освежеванных стоишь – а я расстегиваю ширинку над твоим слюнявым лицом! Запомни это! Я с тебя всю кожу разом сдеру, как только что содрал транспортировочный мешок! Потом вытру твоей шкурой свою жопу и брошу в стирку!
– Вы не… Господи….
– Пока тебя готовят к операции по… временному изъятию неположенного личного имущества…
– Это моя кожа!
– Закон считает иначе. Так что придется сдать. И пока тебя готовят ты подумай вот о чем, Бобби – тебе ведь еще заживляться придется… без мощного обезболивающего ты можешь и не вытянуть. Да даже с ним шок будет слишком сильным… Но мы можем провести операцию максимально качественно. И на целую неделю погрузить тебя в искусственную кому. Ты будешь спать и видеть приятные сны. А когда проснешься, у тебя уже почти ничего не будет болеть. А ведь потом еще надо платить за процедуры по сохранению кожи в состоянии доступной к обратной трансплантации. Обратно же пришить… это тоже деньги – тюрьма тебе шкуру обратно не пришьет. Тут нужны большие деньги. Они у тебя есть?
– Нет… Господи… у меня ничего нет почти… кореша кинули. Мать что наскребла – отправила. Продала последнее… едва хватило на смягчение приговора… даже комнатушка наша в капсульном доме продана…
– И где твоя мама сейчас? Где живет несчастная?
– Она пока у соседей, потом…
– Да мне посрать. Я даю тебе шанс, Бобби. Подпиши добровольно согласие на отказ от этого… личного имущества… избавь меня от лишней волокиты. И за это я тоже окажу тебе небольшую услугу – отправлю твою расписную кожу туда, где за нее отвалят неплохие деньги. В тот самый музей… Когда освободишься – сходишь полюбуешься. Может даже выкупишь… А пока сидишь – будешь жить на вырученные деньги. Сможешь покупать себе сигареты и конфетки… ты любишь сосать конфетки, Бобби?
