Орешник был не таким старым, как та ель, но тоже здоровенным: одной рукой, походя, не выдернешь, а жечь его на глазах селян – не вариант, не после пожара, точно.
Поэтому я дождался, пока все устроятся за обеденным столом, закрутил вокруг себя Отведи-глаз да и выморозил Ледяной молнией весь куст, до основания, до самого последнего его корня. Сил это взяло столько, что за обедом у меня рука, как у алкаша какого-то, тряслась, когда я ложку ко рту подносил. Но дело того стоило: когда окончательно потеплеет и на деревьях начнут появляться первые зелёные листья, все подумают, что орешник просто не пережил зиму – такое здесь не редкость. В лучшем случае, мёртвый и совершенно безопасный куст пойдёт на дрова. В худшем – будет ещё какое-то время мозолить глаза.
Или не будет. Сегодня же отправлю в замок воробья. Пусть высылают в Крайнюю рейд. И остатки обнаруженного мною «зонтика» уничтожат, чтоб уж наверняка, и другие поищут. Мало ли. Вдруг он тут не один окопался.
За этими мыслями меня и застала лисичка Мадди. Подкралась с хитрой улыбкой на симпатичном личике, устроилась рядом на заваленной набок колоде, и тяжкие думы отпустили, а на сердце потеплело.
Всё-таки я изумительным слепцом был, когда заподозрил в Мадди привыкшую расплачиваться собственной плотью девицу. Какое там! Да у неё чтобы невинный поцелуй выпросить, надо на голову встать.
Нет, я, конечно, был хорош, заключая этот договор, вспылил, с кем не бывает! Но и она – плутовка! – сумела извернуться. Надо же было придумать десертами со мной рассчитываться! Не то, чтобы такой сладкоежка стал возражать, но всё же хотелось и более… пикантных десертов.
С другой стороны, у меня впереди ещё целый месяц. Никуда от меня моя лисичка не денется!
Весь следующий день после «молочного поцелуя» я словно на крыльях летал. Клянусь, даже резерв восстановился быстрее обычного, а ведь я порядком истратился, помогая на строительстве дома и позже, с «зонтиком». А работы было много.
Для начала надо было закончить с домом, не бросать же дело на середине. Затем ненавязчиво обследовать окрестности. И, наконец, дождаться отряда из замка. Воробья я отправил с вечера, ехать они будут налегке, без гружёной повозки, должны к ночи прибыть.
Мы все проснулись с рассветом и, позавтракав холодными лепёшками с молоком, принялись за работу. Женщины в саду готовили обед, а мы с мужиками приступили к самому сложному – к крыше.
– Глаза боятся, а руки делают! – кряхтел староста Баська, взобравшись на самый верх.
Я глянул на него с земли, проверяя, хорошо ли легли страховочные маг-тросы, и подумал, что не стоит уезжать из Крайней без серьёзного разговора с этим весельчаком и балагуром. Ведь не случайно кто-то хотел сжечь его дом, да и «зонтик» этот, мягко говоря, странный. Опять-таки, порченная лихорадка. И порченная ли?
– О чём задумался, мелкий? – окликнул меня Джери, взбираясь к старосте наверх и перехватывая у меня управление маг-тросами. – Мозоли натёр? У нас знаешь, как говорят? Лентяй за дело – мозоль за тело.
Хрюкнул, довольный своей шуткой, и его смех добродушно подхватили остальные мужики.
– Не натёр, остряк, – ухмыльнулся я и шевельнул пальцем, посылая вверх мелкую мушку, прямо в хохочущий рот своего старого товарища. Джери с проклятиями закашлялся, а я хмыкнул:
– Знаешь, как у нас говорят? В закрытый рот и муха не залетит.
– Мелкий поганец!
К обеду мы закончили с крышей. Осталось доделать кое-какие мелочи, но тут уж местные справятся сами, ещё не хватало мне у них декоратором подрабатывать. Вместо этого я улучил момент, когда Лисичка осталась совсем одна, и уволок её в лесок, прихватив по пути корзинку с низкими краями и длинной ручкой.
– Брэд! – хихикала она, пока я толкал её к ближайшим кустам, вплотную подступившим к огороду старосты. – Ты перепутал! Для грибов и ягод рановато ещё!
– Видно не сезон, сказал граф, – процитировал я старый-престарый анекдот. – И упал в сугроб. Нет, Мадди, собирать ты будешь не грибы с ягодами, а первую зелень: древесные почки, подснежники, прочую ерунду. Чем больше, тем лучше!
– Я?
– Ага. Пока я следы искать буду.
И не только следы, но пугать Лисичку рассказами о «зонтиках» я пока не стану.
– А зачем тебе почки? Настой, что ли, собираешься делать? Так это враки! Нет от него никакой пользы!
– Не настой. Просто надо же нам будет как-то объяснить, что мы с тобой в лесу вдвоём делали. Ещё подумают, что целовались. Предки упаси!
Мадди зыркнула на меня и недовольно задрала нос, демонстрируя своё негодование, но только два румяных пятна на нежных щёчках сказали мне о том, что она больше смущается, чем злится.
– Кстати, о поцелуях. С тебя должок!
– Я ещё ничего не успела приготовить! – возмутилась она, и я скользнул по её пухлым губам задумчивым взглядом. – К тому же Тьма мне полночи спать не давала.
– Про амбары рассказывала? – ревниво уточнил я. Ох, бывали времена, когда из-за одного рогля мы с Бренди разве что не дрались.
У сестрёнки моей фантазии было поменьше, чем у Лисички. И с именем для своего фамильяра она не мудрствовала. Рогль и Рогль. Ох, как я ей в детстве завидовал! До белой пелены перед глазами, клянусь! Так хотелось себе такого же. Забавного, жадного, прожорливого, но преданного до глубины души, если у демонов она есть, конечно.
– Амбары? Предки! – Мадди вскинула на меня встревоженный взгляд. – Ты только при ней ничего такого не ляпни, а то Тьма меня со свету сживёт! Где я ей амбаров наберусь? Нет, моя Тьма мышь кладовая, холодильношкафная.
Я фыркнул.
– И колбасная немножко. Так зачем ты меня сюда притащил?
– Будешь моим прикрытием, – честно ответил я. – Собирай в корзину всё, на что глаз упадёт. Побродим по опушке, мне проверить кое-что надо.
– Хорошо.
– И набухшие почки. Почки обязательно насобирай. Я их в лабораторию отправлю.
– А зачем?
– А затем, моя Лисичка, что почки – они ещё не живые, но уже и не мёртвые. На них хорошо магия оседает. У меня сестра ведь замуж выскочила за следователя из МК. Так что ты не думай, кое-что я всё же знаю.
– Да я и не думаю.
Глянула на меня из-под ресниц, как кипятком обожгла, и мотнула головой, не замечая, как приколотая к затылку коса освобождается из плена и неспешно скользит вниз.
Женщин у меня было много, но никогда раньше меня так не возбуждали косы. Может, потому, что не приходилось мне раньше видеть таких? Каштановая, тугая, в мою руку толщиной, и длинная. И я уж молчу про пушистый кончик, игриво покачивающийся на уровне округлых ягодиц.
Он во мне вызывал такие мысли и желания, такие желания…
С трудом оторвав взгляд от завлекательного зрелища, я тряхнул головой и всё же занялся поиском магических следов и «зонтиков».
