Герман рычит. Утратив контроль, он вбивается в горячую плоть и сжимает руками пульсирующую шею под собой. Пот вперемешку со слезами затекает в рот, впитывается в рубашку. Герман чувствует свой запах, который не перекрывают ароматы дорогого парфюма и дезодоранта. Это запах ненависти, ручьём сочащийся из всех его пор.
Её руки пытаются отодрать его от себя, но скользят, цепляясь за рукава испорченной рубашки.
Господи, ещё чуть-чуть! Он уже не может выносить эту пытку. Вместе с протяжным стоном Герман, наконец, обретает любовь и покой.
Он утыкается в плечо девушки. Её волосы лезут в рот, липнут к коже. Всё его тело болит, ноет, но в то же время, необыкновенная наполненность внутри успокаивает его и убаюкивает. Рыжая надрывно кашляет, и Герман качается на ней в такт её движениям, словно младенец на руках у матери в период грудного донашивания.
Рука девушки отталкивает его голову в сторону. Она закрывает глаза ладонью и отворачивается. Кажется, сейчас их слёзы смешались, и Герман, приоткрыв рот, слизывает солёную влагу с её шеи.
Герман не слышит шагов за дверью. За той, другой дверью, с улицы. Лишь когда в замке поворачивается ключ, и в комнату вваливается Макаров, Герман с трудом поднимает отяжелевшую голову.
— Гера! — голос Степана звучит глухо и недобро. Ему наплевать на то, что он видит. Он смотрит Герману прямо в глаза и когда понимает, что тот не в состоянии реагировать, хватает его за шиворот.
Рыжая тут же выкатывается из-под Германа и ползёт в сторону тахты. Тищенко видит, как её зад качается из стороны в сторону.
— Что тебе надо? — Герман вяло отбивается, но Макаров не отступает и, продолжая держать в крепких руках, ощутимо встряхивает.
— Гера, послушай меня внимательно, — он склоняется к самому уху Германа. — Скажи спасибо, что я дал тебе время и не приехал сразу. Два часа назад нашли трупы. И там, кажется, твоя Ника.
Глава 17
Чудов, восемь лет назад
Кажется, отсчёт пошёл именно тогда, с той ночи.
Ольга легла, но ещё долго не могла уснуть, чувствуя, как кончики обстриженных волос покалывают шею, и всё время хочется завернуть, несуществующую уже, прядь за ухо. Спонтанный глупый детский поступок. О чём она думала?
Была глубокая ночь. Оля не слышала, когда пришла тётка. Её разбудили мощные удары в дверь. Кажется, от них задрожали даже кровать и стены. К ним никто никогда не приходил по вечерам, и уж тем более, ночью. Место между язычком звонка и металлическим диском тётка прокладывала картонкой — такая вот прихоть, поэтому вместо звука раздавалось лишь глухое дробное жужжание, словно, муха попала в паучью сеть.
Вскочив, Оля спросонья наощупь побрела в коридор. Споткнулась об обувь. Наклонившись, руками нащупала сапоги Валентины и сдвинула их в сторону. Дверь в комнату тётки была закрыта. Оля не стала её будить, привычно подумав, что Валентина выпила и теперь спит беспробудным сном. От нового удара она вздрогнула и подскочила. Да что там стряслось у соседей? Пожар, что ли? Другие мысли просто не лезли в голову.
— Кто там? — Оля проверила цепочку. Странный запах защекотал нос. Она поднесла руки к лицу и принюхалась.
— Открывай, давай! Свои.
— Свои все… — Ольга замерла, узнав голос Морозова. Она держала пальцы на замке, не в силах повернуть его.
— Что?! — тётка, кутаясь в длинную шаль, накинутую прямо на сорочку, стояла на пороге своей комнаты.
— Стучат, — Оля прикусила губу. — Надо открыть?
— Я сама! — Валентина решительно отодвинула Олю, и девушка, попятившись, опять споткнулась о сапоги.
Щёлкнул замок. В их небольшой коридор ввалились три человека, заняв собой почти всё пространство. От них, а может, от их одежды, шёл сильный запах горелого машинного масла и ещё чего-то химического, но чего именно, Оля не могла понять. Кто-то из них ударил по выключателю. Олю ослепил яркий свет, и она зажмурилась, оставшись стоять в коридоре.
Морозов навис над Валентиной и сверлил её мрачным взглядом. Казалось, он даже не замечал присутствия Оли. А вот парни, которые были с ним, беззастенчиво разглядывали её. Девушка опомнилась, заметив, что стоит лишь в тоненькой короткой ночнушке, и попыталась скрыться за своей дверью.
— Стоять! — грубый голос Морозова пригвоздил её к месту. — Ты во сколько пришла домой? — он ещё ниже наклонился к Валентине.
— Роман Борисович! Рома, ты чего? — глаза Валентины испуганно забегали по лицам присутствующих, не останавливаясь конкретно ни на ком. — Так сразу же ушла, как вы уехали. Всё посчитала и закрыла. Около часа.
Морозов перевёл взгляд на Ольгу.
— Это так?
— Оленька раньше ушла, вы же знаете. Она, когда приходит домой, сразу спать ложится, — голос тётки дрожал.
Морозов сделал пару шагов к девушке. От скрипа его кожаных казаков и тяжёлого взгляда Оле стало муторно и нехорошо. Мелко переступая ногами, она начала двигаться в сторону своей комнаты, пока Морозов не заставил её остановиться, уперевшись рукой в стену рядом с её лицом.
— Ну, говори!
Оля робко пожала плечами и растерянно посмотрела на Валентину. Тётка была белее мела.
— Всё так и было, как она говорит, — Оля опустила глаза вниз и чуть отодвинулась от Морозова.
— Да что случилось-то, Роман Борисович? — всплеснув руками, Валентина расправила плечи, почувствовав поддержку Ольги.
— Пожар в ресторане, Валюха! — нараспев произнёс Морозов и шумно втянул воздух рядом со щекой Оли.
— Господи! — Валентина огорченно закачала головой и картинно заломила руки. — Страсти-то какие! Неужто, сгорел?!
Морозов усмехнулся.
— Рано голосишь. Стоит «Огонёк». Мои ребята справились, вовремя успели. Работу свою выполняют исправно. Но знаешь, Валя, что странно, — шрам на лице Морозова двигался прямо перед глазами Оли и гипнотизировал её, — кто посмел? И как он умудрился изнутри поджечь? Что за Копперфильд херов? Все окна целы были, пока мои архаровцы их не выбили. Да, мозгов, видно, у поджигателя не сильно много. Запалил тряпки в пластиковой бочке. Одна гарь и вонь. Дым через вытяжку кухонную попёр. По нему и определили.
Валентина тихо охнула.
— Это мой город, Валя, мне здесь порядок нужен! Потому-то мои ребята и следят за моим добром круглыми сутками. С этого дня я за вас ещё крепче возьмусь! Катаетесь, как сыр в масле! — Роман мотнул головой через плечо своей охране. Те вышли за дверь. — Умника со спичками найду и зарою. Только сначала наизнанку выверну и заставлю собственное дерьмо жрать. Проверку по ресторану назначаю на завтра, чего откладывать? Ведь только вчера с тобой говорили на эту тему. Как чувствовали, а, Валюха? Давай, за пару дней управимся.
Морозов обернулся, с ног до головы оглядел Олю и, не спеша, покинул их квартиру.
