— Понимаю, что вредно, но ведь нам выбирать не приходится? — содержимое банки перекочевало в миску.
Пока Платон жадно ел, Оля несколько раз провела ладонью по его жёсткой шерсти.
— Собака… Собака моя…
Когда часы на столе Лаврика показывали пятнадцать минут десятого, Ольга решительно достала сумку Марины и положила её в пакет. Платон, вылизав до блеска миску, уже ждал девушку у двери, безошибочно поняв её намерения. В отделение на встречу со следователем они пошли не через центр, а по известному уже пути, минуя поворот на карьер, чтобы встретить как можно меньше людей.
Услышав за спиной шум двигателя, Оля немного отошла в сторону, к самому краю обочины. Можно было, конечно, продолжить путь и по мосткам вдоль частных домов, перешагивая через небольшие канавки водоотвода, но Платон неизменно выбирал проезжую часть, окропляя кусты и фонарные столбы. И Ольге нравилось, что он, забегая вперёд и радостно потявкивая, играл с ней в догонялки. Автомобиль промчался так близко, что почти зацепил зеркалом предплечье, оставив на рукаве грязную серую полосу. Девушка схватилась за руку, отшатнувшись больше от испуга, и чуть не съехала ногами в длинную канаву, тянущуюся вдоль дороги. Стала искать глазами Платона. Тот, погрузив морду в куст, ничего не замечая, что-то вынюхивал, высоко задрав хвост. Пытаясь разглядеть в дорожной пыли номер машины, Оле на мгновение показалось, что она узнала автомобиль. Но она тут же отбросила эту мысль. Мало ли, похожих?
В кабинет следователя Оля попала быстро, правда, разговора с ним пришлось ждать в общей сложности больше получаса. Следователь метался между своим рабочим столом и кучей других кабинетов, параллельно отвечая на звонки и перекликаясь на ходу с оперативниками.
Пользуясь моментом, девушка выпила почти целый графин мутноватой тёплой воды на подоконнике и как раз раздумывала над тем — есть ли смысл оставлять что-то на дне, когда мужчина прикрыл дверь, намереваясь приступить к беседе. Увидев Ольгу с графином, он махнул рукой.
— Не переживайте, здесь, кажется, уборщица занимается цветами. Она сама польёт.
Оля окинула взглядом скудную герань и вздохнула, долив остатки воды в, похожую на порошок какао землю. Села напротив.
— Почему вы мне не сказали, что нашли пропавших девушек? Я могу где-нибудь ознакомиться с информацией обо всём, что вы обнаружили?
— Ольга Павловна, побойтесь Бога, какая информация на начальной стадии расследования? Мы и родственников-то вынуждены держать в неведении, пока не будут готовы экспертизы, — следователь побарабанил пальцами по папке. Затем пощупал в месте соединения страниц. Погладил. — Давайте ваш паспорт, я сверю данные.
— Нет у меня паспорта, — развела руками Оля.
— Потеряли?
— Оставила в доме у Регины, как её… Мар… Мар…
— Маржанской? — брови следователя поднялись вверх, почти утонув в глубоких поперечных морщинах, — он молча поднял указательный палец и направил его в потолок.
Ольга кивнула, усмехнувшись.
— Я узнаю, как нам поступить. Минуточку, — следователь шумно вылез из-за стола и вышел в коридор.
Оля бросила быстрый взгляд на дверь, схватила папку. Среди протоколов, таблиц, диаграмм и кучи непонятных заметок, наткнулась на листок и приколотую к ней фотографию. Собственно, зацепилась глазами даже не за фото, а за имя, напечатанное шрифтом крупнее обычного. Любава Груздева — красиво. Оля приблизила изображение. Фото было достаточно свежее, судя по ровным незатасканным краям и глянцевому блеску. Симпатичная улыбчивая девушка на парковой скамейке позирует сидящему рядом фотографу. Пальцы скользят вдоль тёмных волос, забирая их за ухо.
Заслышав шаги, девушка захлопнула папку и почти кинула её на место.
— Госпожу Маржанскую вызвали сегодня ночью по срочным делам в столицу. Вы, пожалуйста, письменно изложите суть дела: как, и когда, оставили в ведомственной квартире свои вещи, с подробным описанием сумки и её содержимого, — следователь, на ходу поясняя Оле задачу, положил перед ней чистый лист бумаги и ручку. — Да, вы, кажется, интересовались вчера судьбой гражданина Старовойтова? Скоро его привезут. Можете спокойно располагаться и писать. Всё по порядку, с самого начала. И ещё, — он понизил голос, — настоятельно советую обзавестись адвокатом. Раз уж у вас есть подобные знакомства в Москве, уверен, это не станет проблемой.
— Вы считаете, что мне нужен адвокат?!
— Ольга Павловна, — следователь сцепил пальцы под подбородком и устало посмотрел на неё тусклыми водянистыми глазами, — сейчас такое начнётся, что было бы лучше подстраховаться заранее. Я не хочу вас пугать, но, поверьте, случаются разные повороты… — он откашлялся в кулак и продолжил, — замешаны большие деньги, власть. Никто на данном этапе не может быть абсолютно уверен в том, в какую сторону качнутся весы правосудия. Или даже не так: качнувшись, эти весы могут ненароком задеть и вашу, простите, светлую голову. Тем более, что…
— Что? — побелевшими губами переспросила Оля.
— Появляются некоторые несостыковочки, недоговорённости. Как-бы прослеживается ваша связь с подозреваемыми. Так сказать, в условиях, возможно, достаточно долгого и более тесного знакомства…
— Я поняла вас, — Оля взяла ручку и нетерпеливо постучала ею по столешнице.
— Тогда я вас оставлю, — запихнув эту папку и несколько других подмышку, он вышел из кабинета, оставив Олю одну.
Пришлось изрядно помотать себе нервы и мозги, чтобы облечь историю в более-менее связный текст, не рискуя выдать при этом собственные тайны. Пару раз в голове вместе со злостью вскипала мысль о том, что, лучше бы газ взорвался, уничтожив и эту троицу, и её саму. Ведь ни Марину, ни девушек, уже не вернёшь. И, если следователь намекает на возможность для Тищенко и Гуциева избежать наказания, то, прости меня господи, надо нанимать не адвоката, а киллера.
Ещё через час, исписав несколько листов, изорвав и того больше, Оля, в пятый раз перечитав написанное, пошла искать бывший кабинет Макарова. Вручив бумаги, поставила подпись там, где этого требовал следователь. Затем передала ему сумку Марины со всем содержимым.
— Вам придётся сдать отпечатки пальцев, Ольга Павловна.
Ещё полчаса ждала дактилоскописта, сидя у невзрачной двери в лабораторию. Потом пыталась смыть чёрную пасту с пальцев в туалете под заунывное гудение труб, оплакивая свои перспективы.
Лаврика она ждала у входа, сев на ступеньку. Через десять минут вышел дежурный и велел ей убраться. Что ж, принять её сейчас можно было только за женщину, не отягощённую социальными рамками приличия, поэтому она села прямо в траву газона у основания тополя рядом с Платоном.
Автозак с поперечной синей полосой она заметила ещё на повороте. Из одной двери вылез водитель, а из второй — Лаврик. Они попрощались друг с другом за руку, и парень быстро поднялся и исчез за дверьми горотдела полиции. Лаврик, похлопав себя по бокам, оттянул вниз полы старого пиджака и направился прочь, когда его заметил Платон. Пёс даже что-то сказал на человеческом языке, во всяком случае именно так показалось Оле, когда рядом раздалось его глухое бормотание.
