— Дядя Лаврик! — Ольга подбежала следом за псом, уткнулась в плечо старика.
Лаврик отпрянул, разглядывая девушку, но она только сказала:
— У меня ни паспорта нет, ни денег, ни телефона. Обещали вернуть. И у меня столько неприятностей и, вообще, всё ужасно…
Лаврик взял Олю за руки и хорошенько потряс.
— Да что с тобой случилось?! Ты ж как… как… крыша, что ли, на тебя свалилась? Или кирпичом прибило? Ей-богу, я краше смотрюсь. Оставить нельзя, обязательно в какую-нибудь историю попадёшь! И что с тобой делать? Идём уже, горе моё! — Чуть сгорбившись, решительно потащил её за собой.
По пути они зашли в отделение банка, где Лаврик снял деньги. Оля с Платоном ждали снаружи. Следующим по списку местом посещения оказался городской универмаг, где на втором этаже старик провёл достаточно много времени. Ольга с Платоном извелись, вышагивая вдоль газона туда-сюда. Когда старик вышел, девушка помогла ему дотащить пакеты до квартиры.
— Я тут выкинула кое-что, — извинилась Оля, — не успела купить продукты, сгоняю сейчас. Только, ой… — Она растерянно развела руками.
— Сейчас сам схожу! — Лаврик припечатал к столу пару пятисотенных купюр. — И вот ещё, — зашуршал пакетом. — На, носи!
В руках у Оли оказался сложенный спортивный костюм нежно голубого цвета с надписью «Россия» поперёк груди.
— Это мне?!
Лаврик смущённо кивнул и почесал затылок.
— Ты там посмотри размер. Самый маленький взял, подойдёт ли? Ежели что, так я обратно снесу, поменяем на другой.
— Спасибо! — Оля поцеловала старика в щёку. — Я сейчас примерю.
Костюм был великоват, она подвернула рукава.
— Он мне нравится! Потом подошью немного. И деньги верну!
— Цыц! — старик грозно нахмурил брови. — Чтобы я этого не слышал! Тут вот, смотри: полотенца чистые, мыло, шампунь, порошок стиральный, — старик вздохнул. — Уж и забыл, когда покупал что-то подобное. Смысла, что ли, не видел. У меня, ведь, и машинка стиральная есть! — подскочил. — Только я её отключил. В тазу по старинке стираю, — окончательно смутился Лаврик. — Давай, проверим, работает ли?
— А, давайте! — рассмеялась Оля. — Мои вещи, как раз, нужно постирать. Может, не развалятся окончательно?
— Так вы ж, молодёжь, любите в рваных джинсах ходить! Так что, не переживай, моднее всех будешь! Мы тогда в магазин по-быстрому с Платошей, а ты загружай. Да последи, чтобы нигде протечки не было.
Оля проводила старика до двери, потом занялась стиральной машинкой. Модель была старая, вертикальная, но вполне жизнеспособная. От души засыпав порошок и подёргав резиновый шланг, она на всякий случай проложила внизу по периметру тряпку. Закинула внутрь вещи Лаврика, кучей сваленные в тазу под раковиной, принесла свои джинсы. Вывернув наизнанку, внимательно осмотрела кровавое пятно вокруг пореза. Если отстирается, то действительно можно сделать этот разрез чуть шире и длиннее, а потом ещё обработать его наждачкой. Прямо, с нулёвки начать, чтобы не испортить. Чтобы купить эти фирменные джинсы ей пришлось хорошенько потрудиться. А потом ещё ждать месяц посылку с американского сайта.
— Так что, хотите вы этого или нет, вторую жизнь я вам обеспечу! — объявила Ольга, запихивая «левайсы» внутрь машинки. В последнюю секунду перед тем как нажать кнопку, опомнилась, вытащила обратно, сунула руку в карман и достала серёжку. Подержала её на ладони, взвешивая. Встряхнув штаны, услышала, как что-то упало на пол. Нагнувшись, подняла, раскрыла перед собой обе ладони, почувствовав, как кровь приливает к щекам, поднимается выше, а потом резко, всем потоком, устремляется вниз, заставляя почти потерять сознание от догадки.
— А вот и мы, дочка! — Лаврик потряс пакетом, но увидев Олино лицо, со стуком бросил его на пол и подбежал к ней. — Что? Что с тобой, Оленька? Плохо?
— Плохо, дядя Лаврик! — Ольга сглотнула комок в горле и протянула ладони, на каждой из которых лежало по серёжке. Абсолютно одинаковых, только у одной была оторвана дужка. Они, эти дужки, казались слишком тонкими для красных камешков в оправе.
— Я знаю, чьи они, Лаврик. Я знаю, кого ты нашёл тогда, и кто сейчас лежит в морге. Это Любава Груздева.
— Откуда они у тебя? — старик подслеповато рассматривал украшения.
Оля до боли закусила губу, отвернувшись, и заставила себя не разрыдаться вновь.
— Я не могу в это поверить…
Глава 32
Чудов, восемь лет назад
Когда долго наблюдаешь за тем, как ночь вступает в свои права, постепенно забирая свет и, словно покрывалом укутывает пространство: сначала с краёв, потом продвигаясь всё ближе и ближе к центру, куда устремлён твой взгляд, всего лишь разок моргнув, вдруг теряешь свою власть над этим процессом. Только что контролировал, секунду назад видел, наблюдал, и вот — кромешная тьма съедает остатки дня. Тебя не беспокоит это тревожное время, если ты находишься в защищённом тёплом пространстве, в уютной близости любимых людей, или наедине за приятным занятием в объятиях мерцания ночника под негромкую лиричную мелодию. Сонный мир смыкается вокруг, нашёптывая, что завтра будет новый день и он подарит тебе новые возможности исправить то, что не получилось сегодня.
Оля с трудом отвела глаза от окна. В нём она видела своё отражение и то, что происходило в комнате. У неё затекли ноги и спина. Всё тело, руководствуясь сигналами мозга, оцепенело от напряжения в ожидании непоправимого. Оля уже поняла, что никто не отвезёт их домой. Что эта ночь в лесу, возможно, станет для неё последней. Лесной мрак уже не пугал. Место, где она находилась, люди, с которыми её разделяло лишь несколько шагов — вот эпицентр зла, от которого хотелось бежать в незнакомую чащу.
Оля сползла с табурета. Пьяный громкий разговор тут же прервался.
— Мне надо в туалет, — еле слышно прошелестела она.
— Я покажу! — Марина встала из-за стола.
— Нет! — Морозов взглядом пригвоздил Шагину к стулу. Кивнул Тищенко, при этом насмешливо погрозив пальцем.
Герман, пошатываясь, поднялся. Пропустил Олю вперёд, изобразив галантный поклон. Никто не засмеялся.
Кабинка туалета стояла чуть поодаль от дома, но была достаточно просторной, чтобы уместить внутри лопаты и грабли. Обычное «гнездо», сколоченное из досок, тусклая лампочка с проводом, тянущимся от общего генератора.
Девушка закрыла за собой дверь, прислушиваясь к звукам снаружи. Шорох о доски и скрипнувший засов дали понять, что Тищенко прислонился к стене туалета и явно не собирается уходить. Оля провела рукой по древку лопаты, попробовала поднять её, чем вызвала металлическое лязганье о зубья грабель. Испуганно отскочив, замерла.
— Ну, скоро ты там? — удар в дверь.
— Я сейчас…
Ни щёлочки в плотно подогнанных досках. Организм, до этого требовавший удовлетворения естественных потребностей, пугливо передумал. Оля ещё раз посмотрела на лопату, мучительно соображая, сможет ли воспользоваться ею.
