Я превращался в волка?
Я становился частью смерти?
Я встал, бледный, голый, с кружащейся головой. Я посмотрел на себя, на свою промежность, на редкие волоски на груди. Волчьи? Я надел чистую тёплую одежду.
Внизу у камина на полу сидела, поджав колени к груди, бабушка.
Я не мог понять, почему она на полу. Она плакала?
– Бабушка?
Она не ответила.
– Что случилось? – я подошёл поближе.
Я присел и положил руку ей на спину.
– Вызови врача, – сказала она.
Я замер.
– Вызови чёртова врача!
Я набрал 999.
Бабушка вскрикнула, будто кто-то её ударил.
Я дал диспетчеру наш адрес и встал в дверях. Бабушка часто тихо дышала. Она качалась вперёд-назад.
Я приношу смерть. Я есть смерть.
Бабушкин крик заставил меня действовать. Я подбежал к ней и обнял её.
– Всё в порядке, – сказал я, – Они скоро приедут.
Больница была в Кендале. Долгий путь для скорой. Очень долгий.
Я выбежал из гостиной и позвонил Дебс. Я слышал гудки, но меня перекинуло на автоответчик.
Я попробовал ещё раз. Снова автоответчик.
Третья попытка.
– Чего тебе?
– Мне нужно поговорить с твоим отцом. Срочно.
Тишина.
– Бабушке плохо.
В трубке зашуршали.
Тишина.
– Алло? – Шеридан Бенедикт.
– Бабушке плохо. Я вызвал скорую.
– Ты дома?
– Да.
– Жди там.
– Что вы?..
Он бросил трубку.
Я взял с кресла бабушкин плед и закутал её в него. Я гладил её жёсткие волосы. Я говорил ей, что всё будет хорошо. Я говорил, чтобы она держалась, скорая едет.
Не прошло и пяти минут, как на дороге заревела машина, переехала канаву и зашуршала по гравию. Я открыл дверь Шеридану Бенедикту.
– Что случилось? – спросил он, врываясь в дом. – Ив? – он подошёл ближе. – Что случилось?
– У неё болит живот.
– Ив, доктор Кейд скоро будет, – Шеридан Бенедикт бросил на меня взгляд. – Что случилось?
– Я был в ванной. А когда спустился, она сидела вот так.
На дороге появилась другая машина. Шеридан подошёл к двери. На пороге появился высокий лысый мужчина. Занавески развевались от сквозняка. Мужчина спрашивал, где болит, как давно, какой болью.
Бабушка еле могла отвечать.
– Ты вызвал скорую? – спросил доктор Кейд.
Я кивнул.
– Когда?
– До того, как позвонил ему.
– Около десяти минут назад, – сказал Шеридан Бенедикт. – Меньше даже.
– Вы поведёте, – сказал доктор Кейд Шеридану.
– А скорая? – спросил я.
– Забудь про неё. Как тебя зовут?
– Лукас.
– Так, Лукас, помоги Шеридану посадить её в машину.
Мы помогли бабушке выйти наружу. Она то и дело вскрикивала. Потребовалось немного времени, чтобы посадить её на заднее сиденье. Когда я вернулся в дом, доктор Кейд заканчивал разговор с госпиталем.
– Что с ней?
– Пошли, – сказал доктор, выходя на улицу.
– Не дайте ей умереть, – у меня в груди заболело, я готов был расплакаться.
Я сидел на переднем сидении. Шеридан вёл, доктор Кейд был сзади, с бабушкой. Все молчали, кроме доктора, который пытался успокоить бабушку.
– Лукас! – крикнула она. – Проверьте, что с ним всё в порядке!
– Я тут, ба, – я заглянул за сидение назад.
Бабушка вытянула свою тонкую руку, я сжал её.
* * *
Люди говорят о нити жизни. Я всегда думал, что это ничего не значит. Что это одна из тех ничего не значащих фраз, которые говорят в кино. Но жизнь – это нить.
Как та нить, которую ел ворон, этот шнурок или кишка или что он там вытащил из оленьей туши. Сухожилие? В общем, нить. Ещё вены тоже нити. Много маленьких нитей. То, что бабушка называет «филигрань». Как тонкий узор рек на глобусе. Они текут, и кажется, что будут течь вечно. Но нет, они могут оборваться. Так кончается жизнь.
С дорогами точно так же. Это нити, по которым ползут фары, когда темно и нет фонарей. И всё, что связывает нас с жизнью, с дорогой, – это знания, навык и свет. Руки водителя на руле. Руки папы Дебс, Шеридана Бенедикта. Он держал руль мощными руками, покрытыми нитями шрамов. Я держал бабушкину костлявую тёплую руку. Он цеплялся за дорогу. Я цеплялся за бабушку. Мы держали нити.
* * *
Буфет в больнице, закрытые ставни. Одна маленькая ребристая коричневая чашка перед ним, одна передо мной.
Я не притронулся к своей. Он взял мне чай.
Шеридану позвонила жена. Он встал и начал ходить по помещению.
Бабушку отвезли в операционную. Доктор Кейд давно ушёл.
Шеридан закончил разговор, вернулся за столик, отхлебнул чай и скривил лицо. Он весь повернулся в сторону, и теперь сидел на своём пластиковом стуле боком.
– Как думаешь, сколько придётся ждать? – Шеридан наклонился вперёд, положил руки на колени, сцепил пальцы. И поднял голову. Как будто сидел на унитазе.
С чего он взял, что я знаю? Шеридан снова встал, посмотрел, что ещё есть в автомате с напитками. Вернулся за столик.
– Знаешь, какая дорогая тут парковка?
Может, бабушкину болезнь принёс волк? Или я?
– Двадцать фунтов. Они наживаются на людях в тяжёлой ситуации, вот что. Спекулянты. Ты знаешь, кому идут эти деньги?
Может, мне стоило уйти. Сбежать так далеко, как только можно. Так далеко от бабушки, как получится. Может, тогда она выживет.
– Не чёртовой службе здравоохранения, точно тебе говорю. От этого и заболеть недолго.
Шеридан был небрит, его волосы торчали ещё больше обычного. Ему нужно было отвлечься.
– Дебс родилась здесь? – спросил я.
Шеридан уставился на меня, линзы его очков блестели под флуоресцентными лампами.
– Ты осознаёшь, что сейчас происходит?
– Я пытался отвлечь вас, вы немного на взводе.
Шеридан смотрел на меня с такой смесью непонимания и злости, что я думал, что он ударит меня по лицу. Но он просто тяжело выдохнул, будто сдуваясь.
Мы сидели тихо. По коридору кто-то шёл. Мы оба хотели знать, кто. Какой-то медик, который прошёл по коридору и исчез.
