На подъездной дорожке зашуршал гравий, и бабушкина машина въехала во двор. Я поскорей выскочил из тайной комнаты.
– Ты был в моём кабинете? – спросила бабушка, как только вошла в дом.
– Нет.
Она поставила чайник.
– Я не хочу, чтобы ты в него заходил.
– Я не заходил.
– Это личное.
– Мне нужен интернет.
– У меня нет интернета.
– Он нужен мне для домашнего задания.
– Ну, у меня его нет.
Пока чайник закипал, повисла тишина. Она налила себе кружку чая.
– Хочешь?
– Я не пью чай, – сказал я, собрал свои книги и собрался уйти.
Дома я рассказывал маме о том, как прошёл день в школе. Я замер в двери.
– В школе было нормально, – сказал я.
Из её кружки поднимался пар. Она повернулась ко мне.
– Ты узнал что-нибудь новое?
– Историю про собаку.
– Собаку?
– Ага.
– Как тебе эта история, понравилась?
Я пожал плечами.
Повисло молчание, бабушка отвернулась. Я вспомнил, как легко было рассказывать маме о том, что происходило. Она смеялась, когда я рассказывал.
Поднявшись наверх, я всё-таки попытался делать уроки, но вместо этого стал разглядывать большие деревья, листья которых окрашивались в жёлтый, золотой, ржавый, оранжевый – во все цвета спектра между жизнью и смертью. Я достал бланк, в котором должна была расписаться бабушка, и вернулся к домашке.
* * *
Я встал рано утром, чтобы почитать «Зов предков», но так и не смог. Я попытался прочесть предисловие. Там говорилось, что это книга о собаке, которая хотела быть волком, но смысл по-прежнему ускользал от меня. Как будто мой мозг сломался.
Бабушка окликнула меня снизу и велела собираться в школу.
Я взял бланк, в котором она должна была расписаться, взял ручку и написал бабушкино имя вместо неё.
* * *
В школе у всех были свои компании. Я не знал, к какой присоединиться, или даже как присоединиться хоть к какой-то. Как бы там ни было, я не хотел ни с кем говорить. Они все хотели знать, почему я переехал. Поэтому я общался с Малки и смотрел, как он и его друзья играют в ролевую игру. Они предлагали мне создать персонажа, но я отказывался. Иногда уходил в библиотеку и смотрел оттуда на золотые горы и истребители, с рёвом пролетающие над долиной. Иногда я видел там жующую жвачку симпатичную читающую Дебс. Она всегда была сама по себе. Однажды она меня заметила и усмехнулась.
* * *
В пятницу я узнал про волка.
Обычно мы ужинали за красным кухонным столом, а потом бабушка смотрела местные новости. Это было невероятно скучно, но тем вечером я больше не мог видеть свои учебники, поэтому уселся рядом с ней.
По телевизору как раз рассказывали про волка.
На экране расстилалась долина.
– Мы в горах Озёрного края, – говорил диктор новостей.
Камера пронеслась над горами, на экране появился репортёр, стоящий в поле и крепко сжимающий микрофон.
– Этот регион известен своим спокойствием. Но что-то нарушило этот покой, и опасность прокралась в мирный уголок Англии. Что-то стало убивать животных на местных пастбищах, – камера показала несколько чёрных овец, щиплющих траву. – На данный момент убито уже три овцы. Убийца, несомненно, – хищное животное. И, по словам местного фермера, это волк.
Это слово заставило меня напрячься.
На экране появился обветренный мужчина в очках и с суровым взглядом, одетый как обычный фермер: в непромокаемую куртку и клетчатую рубашку.
– Вы считаете, что этих животных убил волк? – спросил репортёр, пихая микрофон под нос мужчине.
– Им вынули внутренности. Лёгкие и сердце. Ничего не оставили. Только волки так делают.
– А что вы ответите на предположение тех, кто считает, что это просто одичавшая собака?
Мужчина на секунду замер, а затем тихо проговорил:
– Точно волк.
– Шеридан чёртов кретин, – сказала бабушка
[8].
– Ты его знаешь? – спросил я.
– Все его знают. Уцепится за какую-нибудь идею, потом не выбьешь.
– Значит, это где-то рядом?
– Он дурак.
– Я видел что-то в лесу ночью, когда мы только приехали.
Она посмотрела на меня.
– Не глупи, – сказала она.
Солнце уже садилось, в лесу было темно. Густой туман, тоже тёмный, поднялся из долины.
* * *
В пятницу вечером дома я бы нашёл чем заняться. Пошёл бы в кино или к другу. Поэтому я позвонил Митешу. Сети здесь не было, так что я звонил по городскому телефону и стоял у столика под лестницей, крутя глобус, пока в трубке раздавались гудки.
– Йоу, – ответил Митеш.
– Эй.
– Кто это?
– Люк.
– Лукас! Чё как?
– Да так.
– Ты шутник, братан. Ну, как тебе там?
Глобус ярко светился.
– Тут горы, – сказал я. – И озёра.
Раздался приглушённый смех.
– Чувак, да ты жжёшь.
Судя по звуку, Митеш шёл по улице. Несколько секунд он молчал.
– Как дела? – спросил я.
– Братан, – прошептал он, будто бы рассказывая тайну. – Джоуи хипстер! Татуированный!
И захохотал так громко, что мне пришлось отодвинуть трубку подальше от уха. Я крутанул глобус и смотрел, как исчезает Финляндия.
– Не могу поверить, что его мама разрешила ему татуировку! – внезапно он оста-новился. – Прости, – сказал он севшим голосом. – Я не хотел напоминать…
– О чём напоминать?
– Ну, знаешь… о родителях. Ты в порядке? – его голос сорвался в конце, усугубляя неловкость.
– Ага, – ответил я, глядя на пролетающую Россию.
– Хорошо, – сказал он, снова зашагав куда-то. – В общем, мы сегодня идём на концерт одной группы.
– Да? Какой?
– The Vanguard.
– Никогда о них не слышал.
– Я уже почти там.
– Оу! – сказал я, поняв, что он торопится. – Тогда до скорого, Митеш.
