Ясно, отчего дон Педро выбрал уже существующую плантацию, а не стал заводить дело с нуля – слишком долгим был бы тогда срок до самого первого сбора чая. Именно терпения, тщательности и знаний не хватило дону Эрнесто – дон Педро тоже не знал об особенностях выращивания матэ, но старался узнать не только из чтения книг по агрономии, но и из бесед с теми, кто растил матэ – не только плантаторы, но и просто крестьяне. Осмотрев купленную плантацию, он составил план, что надлежит изменить – и работа закипела.
Собирают листья матэ – только руками. Одно дерево может дать до 25 килограмм листьев. Затем листья перебирают (тоже, ручной труд) и выкладывают на солнце, чтобы чай не горчил. А основной процесс сушки должен начаться не позднее суток с момента сбора. Первым шагом листья надо подержать 5-10 минут над сильным огнем. А затем, есть несколько способов сушки, на движущейся над огнем решетчатой ленте, или в особом сооружении из нескольких этажей-настилов – и обязательно на огне из сосновых или лиственных дров. Тут много тонкостей, как поддерживать огонь, как перемещать материал для сушки, процесс очень долгий и трудоемкий, но обеспечивается высокое качество. На фабриках это делается быстрее, в огромных вращающихся барабанах, стоящих последовательно (листья из одного в другой по конвейеру перемещают), вся сушка занимает час – но лист становится хрупким и ломким, легко рассыпается в пыль. После сушки лист подвергается измельчению в особых жерновах, но это совсем другое, на выходе должны получиться мелкие пластинки, кусочки листьев, а не порошок! И до этой процедуры еще не измельченный лист подвергается выдержке – в мешках, в больших помещениях с естественной системой вентиляции. Длительностью (для чая высокого качества) от девяти месяцев до трех лет – причем через каждые три-пять месяцев мешки должны переворачиваться! При промышленной технологии (с искусственной продувкой горячим воздухом) срок сокращается до двух дней. Затем, как уже было сказано, измельчение, и фасовка – последнее, для высшей категории, тоже вручную.
– Сейчас это, твой университет – сказал дон Педро – и Карл Маркс, что стоит у тебя в шкафу, абсолютно прав, говоря: новая стоимость возникает лишь в процессе производства. А все прочее при этом лишь распределение уже произведенного, а также обслуга и охрана. Отсюда вывод – знать, как изготовляется какой-то продукт, пользующийся спросом, будет намного полезнее, чем тратить годы на удовольствия. Любые деньги имеют свойство заканчиваться, а благосклонность сильных мира всего тоже весьма переменчива. Но если ты у тебя есть дело, умение и опыт – то ты всегда удержишься в седле.
Всего через пару месяцев на плантацию привезли новые машины – для чая низших сортов, зато стоящего дешевле и производимого в большем количестве. При том, что выпуск элитного чая не был свернут. Также появились новые люди – святой отец, падре Диас, и еще сеньор дель Рио (к которому дон Педро иногда обращался «господин майор»), и еще с полсотни угрюмых типов, похожих на переодетых солдат и говорящих между собой не по-испански.
– В большинстве, славяне: сербы, хорваты, чехи, поляки, украинцы – сказал Дон Педро в ответ на вопрос Эрнесто – здесь помогут с техникой, ну и конечно, в охране. Ну а падре присутствует не только ради заботы о наших душах, но и как представитель нашего кредитора. Церковь, мой мальчик, это не молельный дом, а старейшая и успешнейшая корпорация – раз существует уже скоро как две тысячи лет, задолго до Ротшильдов и Рокфеллеров, пережив всяких там ломбардских ростовщиков и флорентийских банкиров. И, как любая организация, какие бы цели она ни заявляла – не может существовать без денег. А деньги любят оборот и прибыль.
Падре Диас был вездесущ и шумлив – в первый же день, собрав всех работников, произнес речь, смысл которой сводился, мы все как одна семья, дон Эрнесто нам как отец, строгий, но любящий и справедливый – и все мы должны помнить, что если его бизнес не будет успешен, то и мы станем бедны. А в следующие дни он носился по плантации, всюду совал нос, выспрашивал доверительным тоном – и об особенностях производства чая, и что нового у прихожан. Дон Педро тоже часто ходил по плантации, заглядывал в цеха, но больше слушал и смотрел, говорил же мало и лишь по делу. Ну а дон Эрнесто-старший продолжал играть роль хозяина фирмы, но исключительно для соседей, внутри плантации он ничего не решал. Что до Эрнесто-младшего, то он следующий год провел в имении, хотя раньше думал сразу после колледжа поступать в университет в Буэнос-Айресе. Но дон Педро сказал:
– Может быть, ты никогда не станешь владельцем плантации. Но в жизни тебе всегда пригодится – умение управлять людьми. Чтобы быть вожаком, за которым идут – надо разбираться, кому можно доверять, от кого сколько требовать, и что кому-то поручать нельзя, потому что не справится. И в плане получения такого опыта, чайная плантация, учитывая особенности организации труда на ней – это самый лучший твой университет.
Рабочий день был сокращен до девяти часов (вместо прежних десяти). Но никому больше не дозволялось сидеть без дела, каждый должен быть чем-то занят – пойманных лентяев без жалости штрафовали, а уличенных в небрежении тотчас же выбрасывали за ворота. Дон Педро при этом не давал поблажки и себе (а также Эрнесто), иногда даже обедая не в господском доме, а за одним столом с рабочими, такой же простой пищей из простой посуды. А по вечерам дон Педро еще и учил Эрнесто разным полезным вещам. Например, стрелять из пистолета, и прицельно, и по-ковбойски, «с бедра». Или хитрым приемам боя без оружия. Или же они играли в шахматы – дон Педро оказался сильным игроком. Или просто беседовали, на самые разные темы.
– Эксплуатация? Верно написано у Маркса, что рабочая сила это товар, который присваивает капиталист – поскольку имеет такую возможность. Но, как на любом рынке – другая сторона также желает отдать меньше, получить больше. Честно ли поступали те, кто получали плату от твоего отца – за свою плохую работу?
– Отец просто был добр – не соглашался Эрнесто – у других плантаторов рабочие за ту же или даже меньшую плату работают не десять, а двенадцать, даже четырнадцать часов. И за провинность их бьют плетьми, как во времена рабства сто лет назад. А сколько бы стоил труд наших пеонов, если по-честному, без вычета прибавочной стоимости?
– Без вычета? – заметил дон Педро – а на общие нужды? Машины, еще два цеха и склад, что построили, удобрения, электричество – это вложения в основной капитал, но ведь и рабочим выгодно, больше продаж, больше прибыль, больше и трудящимся перепадет. Дорогу вымостили, по которой все ходят и ездят. Отец Диас лазарет открыл, уже кого-то бесплатно лечили, и даже жалование выплачивали за эти дни, хоть и в половинном размере. Со следующего года для детей и школа будет, хотя бы начальная. Ты учти, что Маркс, это прежде всего экономист, с его «Капиталом» – который во вполне себе капиталистических университетах изучают господа эксплуататоры. Хотя у того же Маркса есть хорошая политика – ты «Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта» читал? А вообще, политические аспекты гораздо лучше у Ленина – но его желательно прочесть на русском. Поскольку в переводе иные вещи не так понятны – в русском языке многие слова разные смысловые оттенки имеют, которые ты и не поймешь.
