– Мне слабо верится в русского агента, решившего удалиться на покой, в чужую страну, и стать мирным плантатором. Как и в то, что ему поручили всего лишь обеспечить СССР таким жизненно важным товаром, как парагвайский чай.
– Возможно, именно в этом чае есть секрет? Известный русским, но никому более. Я имею в виду некие эксперименты, ставшие известные по «делу Чуковской». Что если советские ученые и правда влезли в сферы, доступные лишь господу – и чай матэ нужен им, как один из реактивов?
– Как одна из гипотез – подойдет. Но рассмотрим и иные версии. Отчего выбрали именно семью Гевара и их плантацию, нет ли там зацепок?
– Там нет ничего подозрительного. Сеньора Гевара еще задолго до того была известна, как личность весьма левых взглядов, причем не только в Аргентине. Имела множество знакомых с соответствующим мировоззрением и связями, и в то же время принадлежала к одной из старейших плантаторских семей – так что неудивительно, что эмиссар из Москвы первым делом приехал к ней, получить информацию и осмотреться. И обнаружил, что сеньор Гевара совершенно не блистает в бизнесе, так что его плантация готова упасть в чужие руки, как спелый плод. В то же время и возможность оставить на месте, для видимости, прежних владельцев, также оказывается полезной.
– Что вы можете сказать про сеньора Гевару?
– Совершенно никчемная личность. В молодости был красавчиком, плейбоем – а сейчас довольно потасканный сеньор, склонный к алкоголизму и случайным связям. На фоне своей жены выглядит бледно. Перспектив в будущем для него не вижу. Если фирма все-таки разорится, или Сталин решит свернуть лавочку, то сеньора Гевару выкинут ко всем чертям – и всем будет плевать, как скоро он помрет в подворотне.
– А его супруга?
– Умна, решительна, образована. Но в бизнесе, немногим лучше мужа. Была на грани разорения, когда появился «дон Педро». Аристократка, но не бизнесмен, этим все сказано. Считает свое дело – не более чем основой для своего образа жизни. Спорт, приемы с балами, и «левые» разговоры. Ну и воспитание сына, конечно. В целом же – схожа с госпожой Перон, вот только равного ей мужа рядом нет.
– Что нет сейчас, не значит что не появится в будущем.
– Ну, если бы Сталин всерьез нацеливался на влияние и власть в чужой стране – то вкладывался бы в самого Героя, а не в его возможную музу-вдохновительницу?
– Предположим – хотя все очень зыбко. Остается открытым вопрос – если не чай, то что? Да, что вы можете сказать про молодого Гевару?
– Пока лишь слабая копия своей мамаши. Дон Педро натаскивает его как резервную фигуру – на случай, если Гевара-старший взбрыкнет. Что вовсе не в его интересах – но алкоголь вкупе с «честью потомка конкистадоров» может толкнуть на самый непредсказуемый поступок.
– Ну, отцеубийство, это страшный грех. Равно как и согласие с таковым деянием, непротивление ему.
– Во-первых, ваше преосвященство, дон Гевара может умереть вполне естественно, например от плохого алкоголя, у дона Педро богатая фантазия и опыт. А во-вторых, что интересно, у сеньоры Гевара, равно как и у ее сына, несколько иное мнение на распределение ролей в семье. Вы отпустите мне грех нарушения тайны исповеди, ваше преосвященство, прежде чем я продолжу свой рассказ?
Ретроспектива. Аргентина, Плантация Матавердес, 1 ноября 1950.
– Донья Селия, я бы просил вас на будущее, не подходить ко мне так беззвучно и со спины.
– Вы настолько опасаетесь за свою жизнь даже здесь, сеньор Бельмонте?
– Донья, мне приходилось жить в очень опасных местах. Таких, что если там к вам сзади подходили так, как вы сейчас ко мне – то надо стрелять не задумываясь, если хотите остаться в живых.
– И из того, что вы сейчас разговариваете со мной, можно сделать вывод, что вы стреляли и убивали. Наш сосед, благородный дон Кордеро, сказал, что у вас глаза убийцы – и удивился, как я могу вообще оставаться в одном доме с «этим матерым головорезом – наверное для него убить ближнего столь же легко, как закурить сигару». Однако я не чувствую от вас ни малейшей угрозы, ни для себя, ни для своих детей – напротив, мне кажется, что самое безопасное место в мире, за вашей спиной. А мой мальчик Эрнесто всерьез утверждает, что Индиану Джонса в знаменитом русском кино придумали на основе ваших приключений. И знаете, я ему верю.
– Эрнесто очень способный ученик. Хватает мои уроки буквально на лету. Надеюсь, ему это пригодится в жизни.
– Сеньор Бельмонте, вы наверное уже заметили, что Аргентина не Европа. В том смысле, что если там женщине положено молчать и ждать, пока благородный рыцарь сам обратит на нее внимание, у нас даме не считается зазорным проявить инициативу. Вы конечно, знаете, как я выходила замуж – и общество здесь немного поворчало, но приняло как должное. А будь я британской леди – то погубила бы свою репутацию навек. Я смотрела, как вы беседуете, играете с Эрнесто и Роберто – учите их всему, со старанием и любовью.
– Они уже не мальчики, донья. И если находят мое общество интересным и полезным…
– А вы разве не видите, что они более чем прохладно относятся к обществу родного отца? Впрочем, они и прежде не называли его «папа», я такого не вспомню, ну разве что очень давно. И для меня они всегда будут «мои мальчики», даже когда доживут до седых волос. Но это будет еще нескоро, а пока… Сеньор Бельмонте, вы считаете, что я уже слишком стара? Мне всего сорок два года – и все говорят, что я выгляжу моложе. А вы, сеньор, если сбреете эту бороду… Мне кажется, она вас сильно старит!
– Донья, вы совершенно не знаете, кто я.
– Моего мужа, прежде чем мы пошли под венец, я знала меньшее время чем вас. И тогда я была наивной дурочкой, даже не достигшей совершеннолетия – а сейчас у меня есть кое-какой жизненный опыт. И я не вижу рядом никого, кто стал бы лучшим отцом для моих детей. Вы несомненно, аристократ, дон Педро Бельмонте – хотя я не знаю, настоящее ли это имя, однако ваши манеры, а еще больше, ваше умение управлять людьми и ситуацией, показывают истинно благородного человека. Вероятно, вы не испанец – ваш язык безупречен, но слишком правилен, я конечно не профессор фонетики, но отличу по произношению кастильца от андалузца, а тем более, уроженца Нового Света. Но не буду настаивать – по-испански говорят сотни миллионов людей в десятках стран, от Филиппин до Сахары, и возможно, я с каким-то диалектом не знакома. Вы воевали и убивали – но разве может кабальеро остаться в стороне от всемирной битвы света с тьмой, какой была последняя великая война? У вас есть враги, жаждущие вашей крови, раз вы даже здесь не расстаетесь с оружием, привезли с собой целый отряд головорезов, и тут тоже пытаетесь обучить военному делу товарищей моего Эрнесто – что ж, у человека чести не могут быть одни лишь друзья. Наконец, у вас нет жены, по вашему же признанию, и уж простите, вы не импотент и не содомит – полагаете, я не знаю про Глорию и Хуану? Что ж, для кабальеро, не принимавшего обет монашества, связь со служанками вполне допустима. Так что вы скажете?
