Картину, мало отличавшуюся от Уамбо, можно было видеть после, в Лиме, столице Перу – в Главной больнице (отвечавшей за помощь прокаженным), разве что с обеспечением здесь было получше. И больные тут сохранили какую-то искру жизни, с интересом слушая радиотрансляцию футбольного матча. Также путешественники посетили здесь Антропологический музей, Университет Сан-Маркоса, Национальную библиотеку, посмотрели на бой быков. И после многих дней пути было приятно спать на чистых простынях в комфортабельном отеле, обедать в ресторане. Альберто сибаритствовал и купался в лучах славы, «известный аргентинский врач, совершающий путешествие для собственного удовольствия», любезничал с синьоритами, даже дал интервью репортерам. А Эрнесто вспоминал лепрозорий Уамбо – и шахтеров на медном руднике, а еще крестьян, с которыми разделил ужин однажды в поле – у всех них были погасшие глаза смирившихся с судьбой. За несколько тысяч километров он видел счастливыми и радостными – лишь богачей, семьи богачей, и туристов-гринго. И это было ужасно несправедливо!
– Счастье? – переспросил Альберто, когда Эрнесто задал ему вопрос – мы молоды, здоровы, богаты. Найти работу, с хорошим доходом, жениться на синьорите с большим приданым, и вкушать удовольствия много-много лет. И у нас все это впереди!
Именно так рассуждал отец – которого Эрнесто видел теперь опустившимся и пьяным. Дон Педро говорил – не трать на удовольствия то, чего возможно, не хватит тебе в битве за жизнь. Более долгая жизнь сильного и опасного хищника, как Волк Ларсен из романа Джека Лондона – и ради чего в итоге, лишних десяти, двадцати лет такой борьбы? Неужели нет на земле иной, более высокой цели?
Дальше были Колумбия, Венесуэла. Там Альберто решил остаться, в лепрозории Каракаса, где ему обещали очень хорошее место. А Гевара отправил телеграмму домой, в Матавердес, как было условлено – по его ожиданию, ответ мог прийти не раньше чем через двое-трое суток. К его удивлению, уже завтра посыльный принес в отель ответ от Дона Педро. Пароход «Мальорка» в порту – прибыв туда и спросив капитана, Эрнесто удивился еще больше, узнав что судно уже завершило погрузку еще четыре дня назад, и ждали лишь его команду, «поскольку мой друг Педро Бельмонте очень просил». Кто же ты, дон Педро, откуда у тебя столько друзей, обходящихся весьма недешево? Но вопросы после – а пока, погрузившись на борт вместе с мотоциклами, пятеро путешественников возвращались домой. Плавание прошло без происшествий, ну а в Буэнос-Айресе уже ждала торжественная встреча, на причале были отец, мать, брат Роберто, и конечно же, дон Педро, и кто-то из людей с плантации, и еще репортеры, и наверное, под сотню зевак. Причем мать, выглядевшая по-особому молодо и нарядно, стояла рядом с доном Педро, ну а Гевара-старший поодаль. И было все, что положено при встрече после долгой разлуки – объятия, слезы, смех, щелчки фотокамер и кто-то уже лезет с блокнотом, взять интервью. А после, оставшись наедине, Дон Педро сказал:
– Поздравляю, Эрнесто. Ты прошел второй курс своего университета. Первый был здесь, на плантации. Ну а третий и четвертый – жди, скоро будут! Ты спрашиваешь меня про высшую цель – что ж, значит ты стал взрослым, уже хочешь отвечать не за одного себя. Скоро ты узнаешь свой путь – и может даже, будешь с ностальгией вспоминать беззаботную юность. Ну а пока – учись! Вояж себя оправдал – увидеть своими глазами, это гораздо больше, чем прочесть в книге. А дальше будет больше – но ты выдержишь, я знаю.
Ретроспектива. Год 1953.
Летом пятьдесят третьего Эрнесто наконец закончил медицинский факультет университета в Буэнос-Айресе, получив диплом врача. Что открывало блестящие перспективы – в Аргентине, как и в других латиноамериканских странах, эта профессия весьма престижная и высокооплачиваемая, поскольку в этой части света (как уже было сказано), медицина исключительно коммерческая, «не для бедных». А богатые люди своим здоровьем дорожат, и готовы платить за него хорошие деньги! Но как теперь забыть то, что ты видел – тех, у кого денег нет, и кому остается лишь безропотно умирать, в изоляции от общества?
– Можешь гордиться, Эрнесто: твой дневник путешественника на мотоцикле, опубликованный в Европе, привлек внимание Матери-Церкви. И сам Его Святейшество велел послать миссию, пока в страны Центральной Америки – в Коста-Рику, Сальвадор, Гондурас, Гватемалу, Никарагуа. Чтобы помочь страждущим и обездоленным – лечением не только их души, но и тела. И тебе предложено присоединиться, как автору тех записок, и дипломированному врачу.
Снова заметки в газетах – «наш соотечественник добровольно вызвался для богоугодной миссии». Эрнесто был равнодушен к этому шуму – но Дон Педро сказал:
– Так будет лучше, мой мальчик. Если у нас возникнут там неприятности – твоя репутация позволит надеяться хотя бы на благожелательное отношение и помощь со стороны посольства Аргентины. Все же ваша страна – далеко не последняя на континенте.
Нам? Дон Педро тоже едет?
– Ну, отчего же одному дону в возрасте не побывать в тех романтических местах? Кстати, если у тебя есть друзья, желательно по медицинской части, можешь пригласить их тоже. И конечно, твоя «гвардия» будет с тобой – чтобы донья Селия не беспокоилась.
Спутников не нашлось – хотя кое-кто из однокашников Эрнесто выражал свое восхищение, но все предпочитали искать успех дома, а не в далеких землях, где к тому же было неспокойно. В Никарагуа сидел Сомоса – своим отношением к политическим противникам весьма похожий на покойного «фюрера арийской расы». А в Гватемале наоборот, президент Арбенс в прошлом году провел земельную реформу, посягнув на собственность не только помещиков, но и всемогущей в этих краях «Юнайдед фрут», она же «министерство колоний США». Чего великий северный сосед никогда и никому не прощал – и даже в клубах Буэнос-Айреса светское общество обсуждало, как скоро смутьян Арбенс будет свергнут, или умрет на своем посту, или вообще дело кончится вторжением американской морской пехоты и «восстановлением конституционного порядка», как бывало уже не раз. Потому, ехать туда казалось для благонравного обывателя очень опрометчиво – но Эрнесто как раз хотел посмотреть на революцию вблизи.
До Перу ехали по железной дороге, через Боливию. Поезд останавливался на всех полустанках, фермеры грузили бидоны с молоком. Но Эрнесто жадно всматривался в окружающую жизнь – в Боливии в апреле прошлого года произошла революция, и президент Эстенсоро национализировал главное богатство страны, оловянные рудники (правда, выплатив компенсацию владельцам), а также провел аграрную реформу, и еще создал вооруженную «народную милицию» из шахтеров и крестьян. В Ла-Пасе аргентинцы сошли с поезда, желая поближе рассмотреть происходящее, там Эрнесто повезло познакомиться с адвокатом Рикардо Рохо, левых убеждений, который согласился ввести Гевару в местные политические круги; Эрнесто успел побывать в управлении информации и культуры, в департаменте по проведению аграрной реформы, даже в деревни и в поселки шахтеров пару раз выезжал. Рохо сам собирался в Гватемалу, «чтоб поучаствовать в настоящем деле», и оттого с охотой примкнул к экспедиции, вместе с еще одним аргентинцем, студентом Карлосом Феррером, случайно оказавшимся в Боливии. Что удивительно, Дон Педро не возражал против попутчиков, равно как и против потерянного времени, сказав лишь:
