– Поехали! – сказал Валентин, друг Дона Педро – пообедаем, и с хорошими людьми тебя познакомлю.
Это был еще город, или уже где-то за ним – асфальт, но тротуаров нет, по сторонам заборы, за ними строения заводского вида. И железная дорога рядом – которую они по эстакаде пересекли. После спуска, поворот направо, железные ворота открыты, узкий проезд, слева что-то производственное – а прямо впереди двухэтажное здание красного кирпича, к нам торцом, слева рядом еще одни стальные ворота, и на балке вместо вывески автомобильная шина висит. Эти ворота были заперты, но Валентин посигналил, и сторож поспешил открыть. В длинном дворе ряд мотоциклов и пара автомашин, джип и «победа», справа дверь, у которой двое стоят, в таких же кожаных куртках с эмблемами, курят. Проехали мимо, на задний двор, там обширная площадка, у забора ряд гаражей, еще один выезд (запертый) в дальнем конце двора, и тоже машины стоят – грузовик и пикап-эвакуатор с крановой стрелой. В торце здания, выходящем во двор, громадные ворота, распахнуты настежь – оттуда слышны звук работающих станков и удары по металлу.
– Вот это и есть «Покрышка» – произнес Валентин – производственная артель по ремонту мотоциклов и автотехники, хотя мотоциклы основное, а четырехколесное, только по выбору. И штаб-квартира нашего клуба, членом которого я имею честь состоять. Сначала с делами разберемся – а после удовлетворим голод.
Они вышли из машины, направились внутрь здания. Это действительно был как заводской цех, а заодно и склад, на стеллажах вдоль стен. Сразу за воротами Эрнесто и его спутника ждали четверо – в том числе, две женщины, к удивлению Гевары, причем одна из них оказалась тут главной.
– Инночка, привет! – сказал Валентин – позволь представить, нашего испанского друга, о котором вчера был разговор. Техника готова?
– На выбор, два экземпляра – был ответ – что предпочитаете, «ижа» или фрица?
Решили попробовать оба. Механики (откликавшиеся на странные имена «Финн» и «Репей») выкатили мотоциклы, русский и «БМВ». Эрнесто тут же во дворе завел, сделал круг (благо, места хватало). Выбрал немецкий – просто потому, что эта же марка, хорошо знакомая, была у него в том давнем путешествии три года назад. Хозяева отнеслись к выбору Гевары вполне нормально, предложили пройти в столовую. Та самая дверь сбоку, в проезде – за ней настоящий банкетный зал, как в ресторане: столики, барная стойка, бильярдный стол, даже эстрада наличествовала и свободное место перед ней, хоть танцуй. И проход справа – за которым лестница наверх.
– Там у нас гостевые комнаты. Все ж мы – «архангелы», а не кто-то. Первый мотоклуб Москвы – и считай, всего СССР.
Расположились за столиком у окна – Эрнесто отметил, что Валентин не задумываясь сел так, чтобы видеть обе двери. От стойки подошла девушка, спросила, что будете кушать. Валентин ответил:
– Лично мне – пять новых покрышек и две фары. Товарищу – что сейчас выберет из меню. И еще наши дамы сейчас подойдут.
Эрнесто удивился – но оказалось, что так на русском мотожаргоне называются сахарные пончики и яичница-глазунья. И для остальных блюд тоже были свои обозначения. Так, венские колбаски, это «глушители», а спагетти – «проводка». Для того, чтобы в разговоре отличить «своих»?
– Не только – ответил Валентин – но и просто, короче. Как у вас же в Аргентине у аборигенов Огненной Земли в языке есть особенность впихивать в одно слово смысл долгой фразы – мне вот запомнилось, «взгляд между двумя людьми, в котором выражается желание каждого в том, что другой станет инициатором того, чего хотят оба, но ни один не хочет быть первым», и это все на языке индейцев ягана будет Mamihlapinatapai, вот язык сломаешь. В сложной ситуации бывает полезно даже полсекунды сэкономить – когда надо своему «второму номеру» что-то передать.
– Вы воевали? – спросил Эрнесто – и бывали у нас в Аргентине? Хотя, сколько я знаю, индейцы яхана больше в Чили живут.
– У вас не приходилось, пока. Европу всю прошел, в Китае был, в Африке… Про индейцев – слышать довелось от тех, кто там был. И запомнилось – мало ли куда еще судьба занесет.
Верно – мог ли сам Гевара подумать еще пару месяцев назад, что окажется в России? Причем Дон Педро делал намеки, что этот вояж прямо связан с таинственным будущим «экзаменом». Ощущение тайны, вопрос без ответа… И спрашивать бесполезно – в лучшем случае, услышишь туманный намек. Хотя Дон Педро обещал, что в конце этого путешествия – Эрнесто все узнает!
– О, вот и наши прекрасные дамы наконец явились! – сказал Валентин.
Эрнесто обернулся. К их столику от двери шли – впереди та, что распоряжалась в мастерской, Инна, как ее представил Валентин, «казначей» клуба, только сейчас она была в платье, а не в кожаном костюме. За ней та, которую Гевара тогда не рассмотрел, она поодаль стояла, в тени, и ничего не говорила, лишь смотрела, и одета была не по-рабочему, в накидке и в шляпке с вуалью. Здесь, на свету, она вуаль откинула – и Эрнесто едва не свалился со стула.
– Сеньора Смоленцева?!
– Тоже член нашего клуба – произнес Валентин, доедая яичницу – Лючия, привет. Вижу, вас представлять друг другу не надо – так что можно по-простому, «без чинов». Тамара, заказ прими! А Юрка будет?
– Нет, у мужа дела – ответила та, чей портрет, вырезанный из журнала, дома висел на стене у доньи Селии, и еще у нескольких сеньорит, знакомых Геваре по Буэнос-Айресу – но у меня нашелся свободный час, чтобы заглянуть к своей подруге. И посмотреть на будущего Команданте – я ведь, к сожалению, с вами не еду. Мотоцикл водить умею – но это не мое.
– Объясните мне, что происходит? – решительно заявил Эрнесто – что меня так называет тот, кто стал моим наставником и отцом, это его воля. А вы говорите так, словно это мое будущее – как вы можете это знать? Отчего все говорят мне о каком-то испытании, экзамене? Я не супергерой из американского фильма – а всего лишь врач Эрнесто Гевара из Аргентины, мне уже двадцать семь лет, и я не совершил в своей жизни абсолютно ничего, никого не спас, никому не помог, и даже в Гватемале был не более чем зрителем. Кто и к чему меня готовит – мне кажется, я имею право это знать?!
– Сеньор Гевара – ответила Лючия – вы коммунист? Или, как мне говорили, по крайней мере, считаете себя им?
– Если можно быть коммунистом, не вставая с дивана – усмехнулся Эрнесто – да, учение Маркса мне глубоко симпатично. Да, я прочел много книг – и Ленина, и даже «Краткий курс» вашего Вождя Сталина. Но я не состою и никогда не состоял ни в какой Партии, а главное, не сделал в подтверждение своих убеждений абсолютно ничего. А ведь Ленин писал, что «нам не нужны попутчики, коммунисты лишь на словах – член Партии лишь тот, кто делает конкретное дело в одной из партийных организаций», так кажется написано? Я видел, как живут простые люди у нас в Аргентине, и в других странах – и думаю, что коммунизм в наибольшей степени подходит для того, чтобы улучшить их жизнь. Гватемала казалась мне подходящим случаем наконец сделать что-то полезное – не получилось. Так коммунист ли я?
– Я считаю себя русской коммунисткой и итальянской католичкой – сказала Лючия – и в качестве последней, хожу на исповедь. И мой духовник, отец Серхио считает, что коммунизм, это тоже разновидность религии. Но если Рим центр католической Веры, к святыням которой со всего мира едут паломники – то что тогда является святыми местами коммунизма, и где они находятся? Взгляните на свое путешествие так, сеньор Гевара – как на паломничество к святым местам коммунистической Идеи. Не просто приехать и увидеть – а что-то понять, изменить в себе. Мне кажется, Валентин, которого я и мой муж знаем уже десять лет с самой лучшей стороны, очень подходит на роль вашего проводника. Ну а после вашего возвращения, вам откроется все, что пока скрыто от вас. Вы думаете, знать свое будущее, это благо?
