Чтоб с демократией закончить, свое мнение скажу: какой народ, такая и демократия. В средневековье тоже были республики – где избирать и быть избранными могли лишь богатые, а пролетариат с крестьянством, сплошь «лишенцы», ну и ясно чей в итоге выходил классовый интерес! А когда масса хочет лишь сыто жрать на готовеньком – ну вот и будет как тогда в Израиле: мы лопаем и кайфуем, а воюют и напрягаются пусть другие за нас. Потому наша советская демократия, она самая правильная – не «один человек, один голос», а, если ты заслуги перед Отечеством имеешь, воевал себя не жалея, трудился ударно, изобрел или открыл что-то новое, то получи дополнительные голоса, ну а за орден или Героя, особенно! А кто Родине изменил, или уголовщиной себя запятнал – те права голоса лишаются, пожизненно или на срок. Вот это и есть, Советская Власть!
Компартия? Была такая. Беда в том, что основали ее когда-то как «компартию Палестины», то есть и евреев, и арабов – ну а дальше, ясно как на ней события отразились. В пятьдесят пятом была она совсем микроскопической – хотя и от нее депутаты в кнессете были, целых трое. Наверное, все ж недосмотрели наши в Москве – сделав так, что наши служивые, а это самые сознательные и патриотичные кадры, оставались в членстве КПСС а не местной компартии. Вот и выходило что «армия вне политики». Впрочем, мы ведь тоже себя израильтянами по-настоящему не считали, что «это наш дом» – а думали, срок положенный отслужим, и домой в Союз.
Тот день 23 июля пятьдесят пятого… Понимаете, до того на протяжении пяти лет, по нескольку раз за год поступали «абсолютно точные сведения», что завтра начнется. И ничего не происходило, как в детской сказке про «волки, волки» – а когда волки и правда напали, то застали врасплох. Причем вторжения ждали со всех сторон – сейчас нам легко, зная историю, решать «как надо было», но кто тогда знал? Что объединенный американо-британско-французский флот не высадит десант где-нибудь под Хайфой, начав Третью Мировую войну – и отразить эту угрозу, кажущуюся главной, была готова советская бригада морской пехоты, которая потому и не была выдвинута на египетский фронт. Что турки не откроют боевые действия – после того, как выступили с угрожающим заявлением, и сосредоточили две дивизии в Анталье. Что на иорданском фронте не появятся британские войска, в исполнение своих обязательств по англо-иорданскому Договору. Враг наступает со всех сторон – и в Иерусалиме в это верили, по крайней мере, в первые дни.
Территория Израиля тогда не включала в себя район пустыни Негев и южную оконечность Мертвого моря. Город Беэр-Шева, важный перекресток дорог, был уже на египетской стороне, от него можно было ехать на северо-восток (пятьдесят километров до Хеврона, за ним еще тридцать, до Иерусалима), на север (в ста километрах, Тель-Авив), на северо-запад (всего тридцать километров до побережья, где важный сельскохозяйственный район, житница Израиля). Прикрыть столицу в первые же часы вторжения могла лишь наша, 1я бригада, дислоцированная в Хевроне, соседом справа должна была стать 3я бригада, стоявшая в Кирьят-Малахи, по северной дороге. Мы выступили неукомплектованными – на сбор всего приписанного личного состава по боевому расписанию отводилось двадцать четыре часа, и было глупо надеяться, что египтяне их нам дадут. В наших пехотных батальонах была едва половина людей, пришлось также оставить на базе часть техники, оказавшейся неисправной. Поскольку в тогдашнем Израиле, стараниями ромштейнов «в целях экономии» от армии были отняты и переданы гражданским «на аутсорс», так это называлось, многие необходимые службы тыла – такие как продовольственное и вещевое обеспечение, поставки ГСМ, транспорт, ремонт техники. А так как во многих «аутсорсовых» конторах трудились не только евреи, но и арабы – то обычным делом был саботаж и даже прямые диверсии. Впрочем, и иные из евреев тоже были «хороши», усмотрев в начавшейся войне – повод для торговли. Как в известной песне – которую, как считается, сочинили именно наши воины-интернационалисты той самой войны:
На нас врагов надвинулась лавина -
Стена штыков, огня свинцовый вал.
Мы обступили нашего раввина -
Он бойко нам патроны продавал.
Повезло, что бригадой командовал полковник Борухович, наш, советский – а еще, воевавший на Первом Белорусском, когда шли по Германии от Вислы до Рейна. Который помнил нашу тактику «передовых отрядов» – даже если наступление остановилось, чтобы подтянуть тылы, сформировать такой отряд, в баки которого сливали остатки топлива с всех машин, и вперед, не давать немцам покоя, громить их тылы, вносить неопределенность в их планы, «русские везде». Именно такая пожарная команда уже в десять утра выступила из Хеврона на юг – два танковых взвода (пять Т-54, уже порядком изношенных, военного выпуска), рота мотострелков (четыре БТР, остальное – грузовики и джипы), гаубичная батарея (122мм самоходки), зенитная батарея (сборная, шесть самоходок разных типов, моя на базе БТР-152, были и на гусеничном шасси МТ-ЛБ, и еще присоединили четыре 37мм буксируемые). Командиром был капитан Айзенштайн, тоже наш, хотя вроде, с немецкими корнями, но «Красную Звезду» и «Богдана Хмельницкого» имел. Мы двинулись на юг – чтоб заслон выставить, и главным силам время дать на мобилизацию. Причем по пути нас два раза обстреливали в арабских деревнях – первый раз ничего, а во второй, один боец наш был ранен. А мы даже ответить не могли – скорей вперед.
Достигли деревни (по-ихнему, кибуца) со смешным названием Яд Мордехай. Высланные вперед разведчики доложили, навстречу идет большая колонна египтян, не меньше полка, есть и танки. Местность – долина между грядами холмов, где-то с километр шириной, местами «зеленка», но больше голая земля. Сухая и твердая – быстро не окопаться. А противник всего в пяти километрах – здесь будет меньше чем через полчаса.
Разведчики дали нам еще час – даже несколько джипов с ДШК могут сделать немало. Выскочить меж холмов в стороне, прицельно отстреляться – и немедленно дать задний ход. Потери у арабов от такого были невелики – но достаточны, чтобы колонна остановилась, стала огрызаться огнем, и даже были высланы отряды в преследование. Последнее было лишь хуже для египтян, пока сражались только «тачанки» и мотоциклисты, так как на нашей стороне была лучшая выучка и огневая мощь (у арабов пулеметы обычно были винтовочного калибра). Хуже было, когда с дороги сошли танки. Две наших «тачанки» были уничтожены (выжил ли кто-то из экипажей, неясно), две сумели прорваться к нам.
Мы за это время успели окопаться по-минимуму. Удивило лишь отношение деревенских – нам радовались, приветствовали, но даже не подумали нам помочь! А ведь мы с марша, усталые (на технике, но за рычагами сидеть тоже не сахар) – здесь же было не меньше сотни мужчин, могли бы тоже взять лопаты? Нет, говорят – мы не солдаты, мы мирные жители. Так у нас в сорок первом, население активно оборонительные рубежи строило, осенью, в холод и дождь – а эти в курортных условиях не желают? Пришлось нам самим копать – так быстрее вышло, чем этих заставлять, сгонять, надзирать за работой. Ну так уходите, не путайтесь под ногами – скоро тут будет жарко! И потянулся на север, по дороге, по которой мы только что приехали, редкий ручеек беженцев, в основном женщины с детьми. А из мужчин многие уходить не захотели – сказали, дома бросать не хотят.
