Ночью тоже было тихо – даже без стычек разведгрупп. Утром тоже – лишь после полудня уже, случилось. Только что солнышко светило, мир, благодать – и вдруг разрывы снарядов, со странным глухим звуком и запахом, похожим на сено или испорченные фрукты. Фосген – хорошо, у нас про противогазы не забыли. На том фронте их часто выбрасывали из сумок к году Победы, но тут сами фрицы постарались, чтобы нас в тонусе держать – сначала в Варшаве повстанцев травили, затем и нас хотели, под Берлином. Причем не простым газом, а фосфорорганикой, которая даже каплей на кожу попав, убьет. Но и наши о том узнали и подготовились – старшины следили особо, чтоб у каждого не только противогаз в исправности, но и резиновый противоипритный плащ был наготове. И нам накачку сделали – не только приказом. Помню, как нас в тыл вывели на отдых – и показывали художественно-учебное кино, сначала про крепость Осовец в ту прошлую войну, пусть солдаты с царскими погонами, но все равно наши, русские, как их немцы газом травили, и песня там ну прямо за душу берет. А после – уже показ про фашистскую химию, как от нее защищаться – и прямо говорилось, что это оружие фрицы собираются против нас применить. Не решился тогда Гитлер – но мы даже не приказ помнили, а тот фильм – и потому, от противогазов не избавлялись. Потому сейчас потери у нас были единичные – а вот гражданским, кто в деревне остался, куда хуже! Ну и повезло, что артиллеристы у арабов были хреновые – основная масса снарядов в поле разорвалась (и даже, на арабском переднем крае). Так что после этого обстрела – мы были вполне боеспособны, и очень злы!
А их атака была какой-то дохлой. Мы только врезали из всех стволов – они сразу и побежали, как бараны. И больше не лезли уже, совсем!
А к вечеру наши наконец подошли. И началось уже наше наступление, через пару дней. Но я того не видел – в госпиталь попал, успел все ж немного газ вдохнуть. Живой остался – но из армии комиссовали вчистую.
Из протокола допроса.
– Яволь, герр комиссар! Простите, герр следователь. Я не эсэсовец, и никогда не состоял в нацистской партии – а был лишь честным солдатом, исполняющим свой долг. Да, я был на Восточном фронте, но не совершал там ничего предосудительного. А на день капитуляции оказался во Франции и там был взят в плен англичанами. В нарушение Гаагской Конвенции, мы считались даже не военнопленными, раз сложили оружие уже после окончания боевых действий, а «разоруженными вражескими силами», с которыми можно делать что угодно. Нас держали в совершенно скотских условиях, почти не кормили и не лечили, смертность была просто ужасной. И вырваться из этого ада можно было, лишь подписав контракт на британскую службу.
Мне повезло не попасть во Вьетнам – шесть лет я занимался усмирением авеколистов в Африке. А с пятидесятого в Египте, в должности военного советника и инструктора – по факту же, как у вас говорят, в каждом ведре пробка. Поскольку арабы, может и неплохой военный материал – особенно те, кто скачут по пустыне с винтовками – но их офицеры, это полное шайзе! Иные из них обучались в европейских военных училищах – но не выучились там ничему: вся стратегия и тактика в их понимании сводилась к тому, что было у их предков тысячу лет назад, толпой на верблюдах и вперед на врага – сегодня вместо верблюдов танки, вот и вся разница. Зато амбиций и самомнения, выше крыши – на меня, бывшего майора артиллерии вермахта, они смотрели свысока, как на навоз. Я и мои камрады считались «советниками», но по факту имели в штабах лишь совещательный голос, и то, лишь когда нас спросят!
При том, что эти дикари совершенно не имеют понятия о штабной работе. Кроме как рисовать стрелки на картах – не понимая, что надо при этом грамотно оценить противника, местность, метеоусловия и множество других факторов. Но самое худшее в арабской армии – это их интенданты. В армии цивилизованной страны тыловая сволочь хотя бы понимает свою обязанность, во время боя доставить снабжение тем, кто воюет. Арабский же интендант искренне считает, что вся его работа, это дозволить вам самому, со своим транспортом и своими людьми, взять нужное вам со склада, вверенного его попечению, да еще и вы должны ему за это заплатить! В египетской армии такое безобразие принимали как должное – в мирное время, перед учениями и смотрами загружаясь заранее всем необходимым. Но никто из этих ослов в золотых погонах не представлял, какой реальный расход боеприпасов и топлива во время боевых действий! В самый критический момент оказалось, что взятых с собой снарядов хватило лишь на один артналет. А горючего – на одну атаку. А жрать вообще будете, «что найдете»! Я не шучу, герр следователь – их главный тыловой мерзавец так и ответил по рации, «пока реквизируйте что-нибудь на месте». Как будто можно найти на месте – патроны и бензин!
В итоге, я и мои камрады в основном делали работу фельдфебелей, дрессируя стадо, по недоразумению именуемое Королевской Армией Египта. Считается, что численность этого стада достигла ста тысяч, так объявлено официально. Могу засвидетельствовать, что лишь в одном батальоне, опекаемом моим камрадом майором Венцелем, пятая часть солдат оказалось, как это у вас зовется, «мертвыми душами», существующими лишь на бумаге – хотя на них шло все положенное довольствие. Еще больше новобранцев было сбродом, собранным черт знает где, включая тюрьмы – среди них были калеки, слабоумные, а также какие-то полудикие негры не понимающие ни слова на нормальном языке. Четверо из пяти были дистрофиками, падающими наземь от отдачи при выстреле, и девять из десяти были неграмотны – неспособны прочесть Устав или инструкцию. Великий Бисмарк сказал, что германскую армию сделал непобедимой германский школьный учитель – так у короля Фарука все наоборот: имеющие высшее образование освобождаются от службы вообще, со средним служат год, с неполным средним – два, и лишь совсем необразованные тянут полный срок. Сами представьте, на что годятся такие, с позволения сказать, «солдаты» – рядом с ними, германский фольксштурм мог бы считаться отборной штурмовой пехотой! А мне и моим камрадам приходилось заниматься дрессировкой этих обезьян, чтобы они хотя бы на параде выглядели прилично.
У нас, прошедших ад Восточного фронта, военные таланты арабов вызывали лишь смех. Я рассказывал арабским офицерам – и даже солдатам, в воспитательных целях – с каким страшным противником нам приходилось сражаться. Клянусь, что, я всегда уважал русских как самого достойного противника и никогда не считал их «низшей славянской расой» – напротив, я даже приводил арабам слова нашего Фридриха Великого, что «русского мало убить один раз». Если б я знал тогда, как это истолкуют простодушные египтяне! Особенно после слухов с Великой войны, что будто бы на вашей стороне воюют оборотни, вервольфы, нежить – и американских фильмов, которые могли видеть в каирских кинотеатрах даже нижние чины – и по простоте, принимали за правду.
Да, в том бою при Яд Мордехай я был советником по артиллерийской части у генерала Ахмеда Мувави, командующего экспедиционной армией. Куда вошли все наиболее боеспособные части, около двенадцати тысяч солдат вместо обещанных ста – выводы делайте сами. Численность окопавшегося в селении противника была оценена разведкой не более чем в три сотни, батальон с приданной артиллерией и взводом танков – больше бы там просто не поместилось. Но поскольку оставлять даже эти силы в своем тылу было признано нежелательным, генерал Мувави приказал атаковать – а после того, как две атаки были отбиты со значительными потерями, велел мне, в качестве парламентера, передать предложение о капитуляции. Отчего мне – ну, он сказал, что «евреи должно быть, очень напугаются, увидев немецкого офицера».
