Именно оттуда, из Багдада, осуществлялось советское военное командование всей операцией. Прусский Генштаб считают эталоном военной машины на все века – так могу сказать, что если бы его создатель, великий Мольтке, воскрес и увидел бы работу русского штаба, он был бы впечатлен. Маршал Конев, «Герой Днепра», и его штаб, показали самый высокий класс – и я горжусь своим участием в этой команде профессионалов, не меньше чем своей африканской кампанией сорок третьего года. Ну а арабы показали себя – намного более слабым противником, чем англичане. Их главной ошибкой было, что они потеряли темп – встретив яростное сопротивление израильской армии в первый день, они остановились, когда время уже активно работало против. Если, по официальной версии, план операции с арабской стороны был разработан фельдмаршалом Манштейном – то он выбрал для ее реализации совершенно неподходящих исполнителей. Так как затяжная война была категорически невыгодна арабской коалиции из-за наличия Договора между Израилем и СССР, а следовательно, скорого появления на ТВД советских войск – то Каир мог рассчитывать единственно на блицкриг, успеть занять всю израильскую территорию поставив прочие стороны перед фактом, а после призвать американские войска хотя бы в качестве «миротворцев», продавив это решение через ООН. Поскольку даже сегодня в арабских странах оправдывают начало той войны «необходимостью защиты соотечественников и единоверцев от геноцида». Но в тот раз – именно русские показали миру, как надо защищать своих граждан!
Те, кто недавно были «северными» входили в Израиль через территорию союзной Сирии – спеша подкрепить и заменить на фронте израильские войска. Ну а «южные» совершали глубокий обход через Трансиорданию (которая теперь делала вид, что ни при чем). Считается, что Сталин послал предупреждение королю Абдалле, так же как и президенту Турции (которая также совершала угрожающие маневры своими войсками) – «хотя бы один выстрел в нашу сторону, и ваших государств больше не будет». Я не могу ни подтвердить, ни опровергнуть это – но свидетельствую, что турки и иорданцы вели себя так, как если это послание имело место и было понято ими правильно. Замечу, что обстановка в мире была крайне напряженная, 25 июля началась завершающая фаза китайского конфликта, когда Советская Армия и северные китайцы форсировали Янцзы – так что переход локальных войн в Третью Мировую казался нам вполне вероятным. А когда сталкиваются на поле боя Великие Державы – кого заботят интересы малых стран?
– Через Гоби и Хинган в сорок пятом идти было труднее – после сказал мне генерал-майор Драгунский, командовавший механизированным корпусом в «южной» группе – и арабы не самураи. Слышал, что и у них фанатики встречаются, фидаины, вроде японских камикадзе, и с той же идеей, «погибнешь и сразу вознесешься в райские кущи к Аллаху» – так же как у японцев, «в сады Аматерасу». Может, одиночки и есть такие – но в их армии японской стойкости и близко нет.
Ответ был очевиден: русские, немцы, японцы – имеют богатую и древнюю военную культуру. Которой никогда не бывало у арабов – ну разве во времена Халифата, больше тысячи лет назад. Конечно, арабы, с малых лет привыкшие к оружию, могут быть благодатным материалом для современной армии – если пройдут через жернова жесткой военной организации, приучающей к порядку и дисциплине. Однако же, такой организации у арабов не было никогда! Если даже в той войне, боеспособность арабских армий в значительной мере зависела от европейских наемников.
Русские также это понимали. И разрешили мне записать обращение к соотечественникам – что Германия их не забыла, и готова простить, причем содействие нашей победе в этой войне будет учтено. Искренне скорблю о тех, кто пал жертвами арабского террора вследствие тотального недоверия и подозрений в измене – но такова война. Если бы конфликт затянулся, жертв было бы гораздо больше, и с обеих сторон. Случилось же, что египетская армия просто рассыпалась, превратившись в толпу. Поскольку немцы составляли большую часть тех специалистов, без которых нормальное функционирование армии как целостного механизма просто невозможно – например, ремонтные подразделения, ведущие техническое обслуживание танков и автомашин; вся связь, радио и телефон; артиллерия – в части инструментальной разведки и стрельбы с закрытых позиций. Особенность армий слаборазвитых стран, что солдата можно научить водить танк или автомашину, стрелять из пушки, работать на рации – но при малейшей поломке он становится беспомощным. А такие поломки весьма часты – так как к грамотной эксплуатации техники в соответствии с регламентом, африканский или арабский солдат не приучен. Именно это пришлось испытать египетской армии, после 28 июля.
Ну а лично я попал в Иерусалим лишь к торжествам Победы. Присутствовал на трибуне рядом с советскими товарищами – что вызвало неоднозначное отношение в Израиле. Но напомню критикам слова Сталина по этому поводу:
«Известная истина, что страна, скупящаяся на собственную армию – будет вынуждена кормить армию чужую. Народу Израиля сегодня очень повезло, что эта чужая армия пришла к нему, как защитники, а не завоеватели. Но если израильский народ настолько не желает сам защищать свою свободу и саму жизнь, что приходится просить сделать это его бывших врагов – то сколько стоит эта свобода? Если она нужна самому израильскому народу – меньше, чем тем, кто еще недавно приходил на землю Палестины с огнем и мечом, а сегодня готовы, в одном строю с советскими людьми, защищать эту землю от агрессора».
Из сборника «Мы выполняли интернациональный долг». Изд. М., 1984 (альт-ист).
Я с двадцать восьмого года – на войну не попал. После Победы, кто помнит, три года было, когда в армию призывали по выбору, лишь тех, кто были отличниками ДОСААФ – и в основном, на флот или в ВВС. Ну а большая часть моих сверстников шли в ФЗУ, фабрично-заводские училища: восстановление разрушенного было архиважным делом, а нападать на СССР сейчас, не было в мире таких дураков. У пацанов круче всего считалось, в авиашколу, я даже документы подал, но не вытянул по здоровью. Зато так вышло, что в школе по немецкому я был первым. И практика была – у нас на Урале в цеху приходилось работать в войну с пятнадцати лет, и в бригаде нашей был фриц Гюнтер, из пленных, не бригадир, но кем-то вроде наставника. Потому, на собеседовании предложили мне – в школу военных переводчиков. Даже не отслужив – закон, что в военные училища лишь после срочной службы, приняли в сорок восьмом.
Едва не вылетел – «немцев» в школе оказался переизбыток. Много желающих было на «англичан», «французов», «испанцев» – а вот с экзотикой, вроде китайского, японского, арабского языка было свободнее. Отчего я арабский выбрал – так не выбирал, полковник Егоров присоветовал. Сказав, что тебе, с твоей фамилией, там самое место. Так в паспорте у меня вписано «русский», а фамилия, Шварцингер – откуда, не знаю. А где у нас арабский востребован – правильно, на святой земле Палестины. Куда я попал даже не «в помощь братскому еврейскому народу», а в кадрах оставаясь – состоял в штате базы ВМФ в Хайфе.
Что в мои обязанности входило? В теории, я был приписан к разведотделу. А на практике, занимался самыми разными делами. С учетом политической системы Израиля – которая советскому человеку была просто непонятна!
