– Но можно мне… почитать его?
– Хай. – Монах снова трижды мигнул. – Но за доступ в наш атенеум дают десятину. Небольшой знак признательности за усилия братства по сохранению знаний, которые иначе уничтожили бы в руки времени и костры, которые разжигают глупцы.
– У меня нет денег.
Шун примирительно улыбнулся.
– Тогда мы не можем просить их у вас, юная мисс.
Юкико взглянула на кучу масляных свитков, на которые указал брат, и увидела один с именем Бишамон, вырезанным на ручке. Буруу предупреждающе зарычал, низко и страшно. В окне сверкнула молния, и в ее дрожащем свете Юкико увидела другие фигуры в комнате. Один скрывался в тени за братом Шуном, другой – за ней, еще двое притаились у подножия лестницы. Все были одеты в длинные мантии выцветшего синего цвета, потертые края которых мели пол. Они стояли, сцепив руки. Склонив головы. Неподвижные, как статуи. Безмолвные, как призраки.
Она была уверена, что минуту назад их здесь не было.
УБИРАЙСЯ ОТТУДА, ЮКИКО.
Пот заливал глаза. Во рту пересохло. Кеннинг разгорелся в полную силу, наполняя ее страхом и агрессией. Зрачки расширились, в животе взметнулась целая стая бабочек. Боль сжала ее, сжигая артерии. Ответы, которые ей требовались, находились на расстоянии вытянутой руки. Она потянулась к свитку Бишамона, но брат Шун переместился быстро, как язык ящерицы, как танцующая, сражающаяся муха, и схватил ее за запястье бледной, испачканной чернилами рукой. Его ладонь была холодной, точно свежий снег, и почти обожгла кожу.
– Отпусти меня, – выдохнула она.
– Сначала десятина, юная мисс.
Юкико дернула рукой, но не сумела вырваться из его ужасной ледяной хватки. Она напрягла мышцы, шрам от ожога на плече натянулся, а руки задрожали. Грозовой тигр весом в две тонны бросился на гранитную перегородку в фут толщиной. Рев Буруу заполнил комнату, он отскакивал от стен, вибрировал в груди, заставлял скалиться.
– Я же сказала, что у меня нет денег, – прошипела она.
– Нам не нужно железо. – Покрытые пленкой катаракты глаза блуждали по ее телу, будто пожирая ее. – Ноги должно хватить.
– Что? – Юкико пыталась вывернуться из его хватки. – Тебе нужны мои ноги?
Она снова дернулась, рукав мантии брата Шуна скользнул вниз, собравшись складками у локтя. И с тихим стоном ужаса Юкико увидела, что вся его конечность была очищена, как фрукт – кожа содрана, влажно блестели обнаженные темные мышцы и кости под ними.
– Возможно, четырнадцать дюймов… – Шун улыбнулся. – В конце концов, ты же разрушила нашу дверь.
– Я сказала, отпусти меня! – взревела она.
Свободной рукой Юкико схватилась за рукоять Йофуна и, вытащив металлически звякнувший клинок, изо всех сил обрушила его на руку брата Шуна. Сталь прорезала ткань, мышцы, кость, и брат с криком отскочил прочь. Юкико повернулась, пнула монаха у себя за спиной прямо по гениталиям и ударила его коленом по лицу, когда тот свернулся от боли. Вперед выступили трое других, вытянув руки, отрезав ее от лестницы и лишив возможности бежать. Она схватила свиток Бишамона с полки и начала отступать от монахов. От Буруу. Грозовой тигр снова взревел, колотясь о стену.
ЮКИКО, ИДИ КО МНЕ!
В голове зазвенело от крика Буруу. Юкико взглянула на клинок Йофун и заметила, что на нем нет пятен крови. В венах горел жар, Кеннинг раскалывал череп. Запихнув ужасный свиток внутрь оби, она снова попыталась почувствовать братьев, ухватиться за жизнь внутри них, как она сделала с Йоритомо, и раздавить их. Но ухватиться было не за что – ни тепла, ни жизни. Почти как…
Как…
Брат Шун посмотрел на нее пустыми глазами, и на его губах появилась жуткая улыбка. Он дотянулся до своей отрубленной руки, поднял ее с пола, пристроил на блестящую культю (на ней не было ни капли крови!) и, пока Юкико в ужасе наблюдала за этим, шевельнул пальцами, будто пытался облегчить небольшую судорогу. Брат, которого она так жестко пнула по гениталиям, поднялся с камня, поправил свой расплющенный нос, и наклонял голову до тех пор, пока у него не щелкнули позвонки.
– У нас полно секретов, – прошептал Шун. – Как я и говорил.
Они бросились на нее, все пятеро, урчаще-шипящий ком переплетенных рук и молочно-белых глаз. Благодаря постоянному обучению, которое она проходила под руководством своего отца, Касуми и сенсея Рюсаки, благодаря годам тренировок с деревянным мечом она сразу приняла знакомую стойку – боком, ноги слегка согнуты в коленях. Юкико двигалась, как вода, как бурлящий прилив, устремляясь вперед и отступая назад, нежно держа Йофун двумя руками за рукоять. Одного брата она лишила всех вытянутых пальцев, другого – ноги ниже колена, третьему перерезала трахею и яремную вену, лезвие полностью рассекло ему горло. При этом Юкико постепенно отступала, ноги сами прыгали по полу, глаза закрывали пряди волос. Она надеялась вернуться к выходу по полкам и сделать отчаянный бросок к лестнице.
Из нанесенных ею ран не вытекло ни капли крови. Лишь легкое ворчание, смешанное с удивлением сопровождало полет ее меча, за которым следовал мокрый хлопок, когда отрубленная конечность падала на камень. Она заметила: на отрубленной ею ноге не было кожи выше щиколотки. Ударив другого монаха мечом поперек груди и разрезав его одежду, она увидела, что у него тоже нет кожи – только серая грудная мышца и белая грудная клетка.
Наверху снова грохнул гром, и она изо всех сил закричала Буруу, не обращая внимания на кровь, стекающую из носа. При виде рубиновой жидкости, размазанной по ее губам, Шун и его братья, казалось, потеряли всякое подобие здравомыслия. Они скалили зубы, а глаза их распахнулись так широко, что она полностью увидела белки. Монахов было слишком много. Она не смогла бы одолеть их даже при самых благоприятных обстоятельствах. А обстоятельства были далеки от благоприятных. И поэтому, вложив в ножны катану – пять футов бесполезной стали, – Юкико сделала именно то, чему учил ее отец.
Она повернулась и побежала.
Используя ниши в качестве опоры для рук, она поднялась на одну из полок и ударила по лицу брата, схватившего ее за лодыжки. Запрыгнув на выступ, Юкико снова выхватила Йофун из ножен и прицелилась в карабкавшегося за ней монаха. С яростным криком она рубанула его по шее, клинок прошел через кость как сквозь масло. Брат рухнул на пол, голова откатилась в сторону. Рокотал гром, тряслись стены. Борясь со рвотой и дрожащими губами, Юкико увидела, как обезглавленный труп катится по земле, ощупывая поверхность вокруг в поисках своей отсеченной головы. Вспыхивали молнии, подсвечивая поле битвы мрачным жутким светом. Пальцы цеплялись. Глаза всё еще мигали. Губы всё еще шевелились.
Дыхание Создателя…
Юкико развернулась, перепрыгнула с одной полки на другую, устремляясь назад, к выходу, и стараясь удержать равновесие, потому что ветхое сооружение шаталось под ней. Шун и еще один из его собратьев вскарабкались следом, еще двое взобрались на полки впереди и отрезали ей путь к лестнице. Теперь она заметила еще больше фигур, возникающих из мрака и одетых в те же выцветшие синие мантии. В углах, освещенных стробирующими ударами молний, стояли и женщины с бесстрастными лицами, держа в руках охапки собственных внутренностей. Остальные взбирались на разные полки, окружая ее. Десятки. Еще десятки. И еще…
