Старик повернулся, и сталь клинка вспыхнула. А когда демон попытался обрушить на него свою боевую дубинку, сделал шаг в сторону. Вокруг летела грязь и мертвые листья. Глаза Даичи сузились от презрения, он шагнул вперед и вспорол демону живот. Кин побежал по грязи, и о́ни маячили во мраке перед ним. Ему удалось увернуться от клинка, хотя он чуть не упал на скользком ковре из мертвых листьев. Но тут к демону подоспели три Кагэ. В груди Кина росла паника и осознание того, что ему здесь не место – нет у него никакого дела на поле битвы с гаечным ключом в руке и страхом в сердце. Но всё же развернулся и оказал сопротивление, ударив демона по голени, когда тот повернулся к нему лицом. Кина затрясло, в нос ударил смрад погребальных костров. Демон ревел так, будто у него во рту поселились все обитатели ада. Кин откатился в сторону, клинок о́ни пронесся над его головой, но тут сзади ударили Кагэ. Сталь и дождь, кровь и гром. Когда Кин вскочил на ноги, у него в глазах мелькали черные пятна, но он сумел разглядеть Даичи сквозь ослепляющий ливень.
Грудь старика вздымалась, губы были сжаты в нитку, клинок – залит кровью. Предводитель демонов неистово размахнулся. Даичи нанес ему с дюжину ран – ударил по рукам, ногам, животу, лицу. Но сам о́ни не смог задеть старого железного самурая. Глаза его горели яростью, пылающей, словно разгневанная богиня Солнца, и застилающей глаза. Монстр бросился вперед и получил еще одну рану. Старик дрался, будто строгал дерево, отрезая кусок за куском и отступая из зоны поражения, чтобы потеря крови и усталость сделали большую часть тяжелой работы за него. Сила Йоми против силы жизни под опекой стали. Ярость всех адов против спокойствия, рожденного в сердце настоящего тигра, и любви к клинку во время сражений.
Всё шло как надо, пока старик не закашлялся.
Поначалу он захрипел, и глаза его чуть расширились. Сделал влажный вдох, плотно сжав мышцы. Уклонился от удара и закашлялся. Сильно, мокро, прижав одну руку к груди, как будто успокаивая боль. Отвернувшись от рычащего демона перед ним, Кин крикнул, призывая Каори, и бросился сквозь дождь к Даичи. Старик пошатнулся, прижав рот к рукаву, и, когда он взялся за клинок, собираясь отразить очередной жестокий удар, Кин мог поклясться, что видел темное пятно на его губах. Спазм черной чумы настиг его, как назло, именно сейчас! Болезнь разъедала грудь старика, медленно уничтожая его.
Даичи упал, всё еще кашляя, Каори поднялась из дымящихся остатков трупа темного демона и закричала сквозь шторм. Маро ответил криком: «За Даичи! Даичи!», и Кагэ бросились на помощь своему лидеру, высоко подняв клинки. И предводитель о́ни замахнулся своей боевой дубинкой, оскалил зубы в ухмылке, со свистом обрушил ее, и меч Даичи разлетелся на сверкающие осколки. Старик зашатался, пытаясь судорожно вздохнуть, и тут предводитель демонов нанес ему жестокий удар прямо в грудь.
Каори и Кин закричали, когда Даичи пролетел с полдюжины футов и рухнул на землю, истекая кровью. Предводитель демонов шагнул вперед, намереваясь убить старика, и высоко поднял свою боевую дубинку. И тут Кин с отчаянным криком швырнул свой гаечный ключ – крошечный блестящий кусок металла – в это возвышающееся над ним чудовище. Бросок был точным, и ключ влетел в затылок предводителя, не нанеся особого вреда. Но этого хватило, чтобы демон притормозил, рыкнул и отступил на дюйм, и в этот момент приблизилась Каори. Она налетела как черная акула в кровавой воде, оттолкнулась от пня и прыгнула в воздух. Она вонзила клинок в спину предводителя демонов. Спустя еще одно мгновение нанес удар Маро, рассек ему ахиллово сухожилие. Чудовище с ревом упало на одно колено. Тогда на него набросились и другие – Исао, Ацуши, Такеши, их лезвия поднимались и опускались, как ножи на скотобойне, и под этим потоком из дождя и мерцающей стали предводитель демонов упал и забился в конвульсиях. Последний удар, от уха до уха, нанесла Каори, навсегда успокоив его. Из разреза шипящим фонтаном хлынула черная кровь.
– Отец! – закричала она, падая на колени рядом со стариком. Даичи лежал на спине, прижав руку к груди, на губах у него пузырилась черная кровь. Вокруг собрались другие Кагэ с бледными и испуганными лицами.
Когда Кин подошел к ним, он заметил несколько мрачных взглядов, услышал проклятия, брошенные ему вслед из-за сломавшихся метателей. Он услышал слова «проклятый» и «гильдиец», ощутил бурлящий вокруг гнев, и его снова до краев заполнил холодный ужас. Он попытался протолкнуться сквозь толпу к Даичи, но путь ему преградила тяжелая рука Маро. Капитан Кагэ смотрел на него с горькой яростью.
– Держись от него подальше, – прошипел он.
– Я могу помочь е…
– Ты и так уже сделал достаточно, ты, безбожный маленький ублюдок, – прошипел Маро.
– Маро, забудь о гильдийце! – закричала Каори со слезами на глазах. – Помоги мне с отцом!
Капитан с рычанием отвернулся от Кина и опустился на колени рядом с Даичи. Четверо Кагэ подняли старика на плечи, и он закричал, схватившись за ребра. Рот снова окрасился кровью. Каори велела им бежать и быстрее доставить своего павшего лидера в лазарет к Старой Мари. Бросив полный ненависти взгляд на Кина, она приказала нескольким воинам осмотреть поле битвы и убедиться, что мертвы все демоны. Остальным поручили помочь раненым собратьям.
Над головой грохотал гром. Ветер продирался сквозь деревья. Дождь шипел, как змеиное гнездо. Прихрамывая, потрясенные, истекающие кровью Кагэ направились в убежище в деревне. И посреди всего этого стоял Кин, потерянный, плывущий по течению. Один воин толкнул его, другой плюнул ему под ноги. А он устремил полный муки взгляд на безмолвные метатели, на разорванные уплотнители, снова задаваясь вопросом, как такое могло произойти. Сломаться мог один. Максимум два. Но чтобы из строя вышли сразу все?
Пошатываясь и борясь с тошнотой, он поплелся под дождем к своей позиции.
– Гильдиец.
Услышав голос Исао, он остановился. Он должен был остановиться и посмотреть ему в глаза.
Под дождем стояли все трое. Исао. Ацуши. Такеши. Руки скрещены на груди, пальцы сжаты, на лицах – гнев и презрение. Такеши сделал шаг навстречу, но Исао задержал его и что-то пробормотал так тихо, что Кин не услышал. Зарычав, Такеши повернулся, и они вместе с Ацуши направились к павшим о́ни. Переходя от тела к телу, они перерезали глотки демонам преисподней, добивая тех, кто еще был жив. Струйки черной крови искрились под дождем.
Исао остался стоять – глаза прищурены, в ножнах за спиной меч. Медленно подняв одну руку, он указал на Кина и затем сделал резкое движение по горлу, как бы перерезая его.
У Кина от ужаса скрутило живот. Другие Кагэ уже ушли. Он понимал, что остался один. Совсем один. И эта мысль вдруг с ясностью вспыхнула в его голове. Поэтому он бросился в кусты, в тень, направляясь к тюрьме Кагэ, в единственное место, куда он мог прийти. Теперь он знал, что те трое не остановятся ни перед чем. Если они захотят это сделать, они пойдут на все.
Он вспомнил, как Исао просил Даичи не сражаться на линии метателей. Он умолял об этом, почти в отчаянии. И теперь Кин наконец понял почему. Пока он бежал, у него в голове возник образ – Исао рассекает ему горло, и в мерцающем свете бури он видит черное пятно смазки контрольного устройства.
