Хиро приподнял брови.
– Корчеватели-кусторезы?
– Кагэ свили гнезда в лесах Йиши, – сказал Кенсай. – Поэтому мы уничтожим все леса на своем пути.
Прищурившись, Хиро сквозь дымку попытался рассмотреть дальний край полигона. Вокруг гигантской тени были построены порталы и проходы. Горели дугой резаки. Над громадной конструкцией, плюясь ярко-синим пламенем, кружили лотосмены, сверкали молниями реактивные ранцы. Гильдийцы рядом с ней казались насекомыми – какой-то спящий гигант, покачивающий головой в туче москитов, слишком огромный, чтобы чувствовать их укусы. Три сотни футов в высоту, восемь лап, свернувшихся под раздутым металлическим животом, – паук в ожидании жертвы. Руки-пилы с зубьями в рост человека, поршни высотой с дом. По хребту извивались огромные трубы и пронзали небо острые лезвия. Звук двигателей напоминал гул землетрясения.
Машина. Колосс. Левиафан из железа и дыма – чернее черного.
Хиро удивленно уставился на конструкцию.
– Что это, во имя богов…
– Машина для уничтожения Кагэ.
Хиро вытер пепел с очков и уставился на металлического гиганта. Такое ему и не снилось. Неумолимая, грохочущая, отлитая из чугуна совершенно невероятная машина.
– У Теней есть флагман, – продолжил Кенсай. – Теперь есть и у нас. Наше творение – наш боевой клич, оно сплотит и объединит дзайбацу. Дракон, Феникс, Лис – все они достаточно умны, чтобы не выставлять армию против такой машины. Они встанут в строй, один за другим, а вы возглавите их. И приведете их в Йиши и выкорчуете каждое дерево, сокрушите каждый камень, пока у повстанцев не останется ни одного укрытия. Вы отомстите за своего господина и восстановите свою честь. Убьете нечистую и глупцов, которые следуют за ней.
Хиро облизнул губы и почувствовал вкус дыма чи. В горле возник кислый привкус адреналина. Хиро изо всех сил пытался сглотнуть.
– Это невероятно.
– Машина будет готова к походу через несколько недель. При ее приближении вся Шима содрогнется. Вы будете идти в авангарде, чтобы другие даймё не питали иллюзий относительно верности Гильдии. Мы закончим эту мелкую гражданскую войну и поставим задачи перед армиями кланов. Кагэ необходимо уничтожить. Эта нечистая мерзость должна сгореть.
За идеальной маской Кенсая Хиро почувствовал улыбку.
– А говорили, что не любите сюрпризов. – Он поклонился, прикрыв кулак ладонью. – Сёгун.
Хиро посмотрел на колосса из железа и дыма. Закрыл глаза, глубоко вдохнул, ощутил вкус чи на языке и зубах. Почувствовал, как зачесались пальцы на отсутствующей руке, а железная рука, которую они ему дали, задрожала от сострадания. Призрачное напоминание обо всём, что она отняла у него. Обещание, что и он отнимет у нее всё.
– У нее есть название? – спросил Хиро.
– Конечно.
Кенсай широко развел руки.
– Перед вами Землекрушитель.
* * *
Перед ними расстилалась серая, как море пепла, земля, окутанная темным дымом. При каждом шаге из-под ног вздымалось облако пара, кружилось вокруг лодыжек и повисало на плечах, как саван. Сквозь смог изо всех сил пытался прорваться рассвет, пронизывая холодный, словно зимний снег, воздух болезненно-серым лучом. Они находились где-то на востоке от бастиона Гильдии – Главдома, вглуби долин, где столетия назад был выращен первый урожай лотоса производственного сорта, после чего почва безвозвратно погибла.
Теперь Рюсаки понимал, почему это место называли Пятном.
Дыхательный аппарат капитана Кагэ забился и стал бесполезен, устройство камнем давило на лицо. Вчера вышел из строя внутренний механизм, и теперь только сетки фильтра сдерживали смертоносный дым. Он никогда не чувствовал себя таким грязным – будто искупался в сточной канаве и затем покатался по гниющим трупам. Каждый вдох отдавался болью, глаза за очками слезились черным, в горле пересохло, потрескались губы. Но он не осмеливался ни на секунду снять дыхательный аппарат, чтобы напиться. Даже чтобы просто глотнуть.
Он знал, что Гильдия построила свою фабрику здесь, в Пятне, именно по этой причине. Воздушные пути охраняли броненосцы, автомобильные и железные дороги всегда находились под наблюдением, а добраться сюда по суше – по мертвым землям – было фактически самоубийством. Солдат внутри него после недолгих колебаний признал: эти ублюдки предусмотрели всё.
– Как дела, ребята?
Рюсаки оглянулся на своих собратьев Кагэ и увидел, что Шинтаро и Джун выглядят ужасно. Лица их были скрыты дыхательными аппаратами и защитными очками, сами они закутались с головы до пят, надели тяжелые перчатки и крепко завязали ботинки. Но по их походке Рюсаки заметил: они чувствовали воздействие мертвой земли так же сильно, как и он сам. Джуну было особенно тяжко – прошлой ночью его вырвало в дыхательную трубку, и ему пришлось снять маску, чтобы очистить ее. За это время он несколько раз вдохнул полные легкие этого дыма. Его глаза были налиты кровью так сильно, что Рюсаки почти видел, как они светятся за очками.
Шинтаро просто устало взмахнул рукой, подняв вверх большой палец. Рюсаки повернулся и продолжил идти, земля под ним проваливалась, как пустая разлагающаяся раковина. Их путь был отмечен глубокими следами, начиная от северной железной дороги. Троица тайком проникла в товарный поезд, груженный железом, и добралась на нем до подступов к полигону. Позапрошлой ночью они спрыгнули, потому что дальше ехать было опасно, и теперь вторые сутки брели по мертвой долине.
Один день и две ночи в аду…
Для отправки сюда Даичи искал добровольцев, и Рюсаки знал, что их ждет, когда сделал шаг вперед. Сообщение из ячейки в Кигене ясно гласило: Гильдия строит что-то в Пятне, и на этом этапе игры Кагэ не могли позволить себе закрывать глаза. Если бы Танцующая с бурей вернулась, совет мог бы попросить ее о помощи. Как бы то ни было, выбор был трудным. Но они поступали так годами, пока к ним не присоединилась девушка на грозовом тигре.
Рюсаки всё устраивало.
Трое теней Кагэ устало тащились через пустоши, по следам выхлопов неболётов. Над пустынными равнинами завывал холодный ветер, который совершенно не сдувал дым: гарь цеплялась за почву, как малыш за кимоно матери. Раны в земле были ужасны – таких Рюсаки и не видел. Некоторые тянулись на глубину до десяти футов, и троице приходилось спускаться в эти разломы, если нельзя было перепрыгнуть их. Внутри висел тяжелый пар: густой, липкий смог, смертельно холодный, полностью скрывающий дневной свет. В самой глубокой, Рюсаки мог поклясться, он слышал голос, мелодичный и сладкий, шепчущий что-то за гранью понимания.
Женский голос…
Он двинулся вперед, шаркая, пока его ступни не закровоточили, а ноги не задрожали. В конце концов Джун больше не смог идти и упал на колени. Его снова вырвало в дыхательный аппарат черной мерзкой жижей, заполнившей глазницы. И Рюсаки был вынужден беспомощно смотреть, как молодой человек срывает маску, и его снова рвет – журчащим фонтаном серо-алого цвета. А потом Джун упал лицом в мертвую землю.
