– Спасибо. И спасибо за то, что предложил мне помощь с полетами. – Никак не могу поверить, что я в самом деле способна летать. Сама по себе. Потому что я горгулья. Когда речь зашла о том, что у меня есть крылья, у меня забрезжила смутная мысль о способности летать, но сейчас, когда я представляю себе, что Флинт будет меня учить, как не разбиться… это потрясает. Надо сосредоточиться на чем-то другом. И дать себе привыкнуть к этой мысли.
– Кстати, о полетах – вообще-то я хотела спросить тебя не об этом.
Он удивленно смотрит на меня.
– А о чем?
– Ты говорил об эльфах. А сколько вообще есть видов сверхъестественных существ? Много ли таких, которые не учатся в Кэтмире и о существовании которых я даже не подозреваю?
– Много. – Он опять широко улыбается. – Больше, чем ты можешь себе представить.
– А-а. – Не знаю, что тут можно сказать.
Должно быть, мое изумление бросается в глаза, поскольку Флинт приподнимает одну бровь.
– Ты ждала какого-то другого ответа?
– Ну, не знаю… Я просто… Какие виды есть еще? И почему они не учатся в Кэтмире?
– Потому что Кэтмир специализируется на обучении драконов, человековолков, вампиров, а также ведьм и ведьмаков. Существуют и другие школы, предназначенные для других магических существ.
У меня опять взрывается мозг.
– Для каких?
– Ну, на Гавайях есть школа для водных существ, меняющих обличья.
– Для водных существ?
– Да. – Флинт смеется и, заметив мое замешательство, уточняет:
– Русалки вполне реальны. Как и шелки
[14], нереиды и сирены, а также некоторые другие.
– Ты это серьезно?
– Вполне. – Он качает головой. – У тебя ошарашенный вид.
– Это потому, что я ошарашена.
– В школе Сералиан в Лас-Вегасе среди прочих обучают также и суккубов, – говорит Хадсон.
– Вот ты о чем? – Я картинно закатываю глаза. – О существах, известных своим ненасытным сексуальным аппетитом?
– Да ладно тебе, я просто хотел тебя просветить, – с невинным видом уверяет он. – Ты же сама задала этот вопрос.
На сей раз я ничего не говорю, а просто закатываю глаза… пока не замечаю, что Флинт недоуменно уставился на меня.
– Э-э, тебе что-то попало в глаз?
– Да, какая-то грязь. – Я начинаю тереть глаз. – Сейчас уже лучше.
– Значит, ты считаешь меня грязью в твоем глазу? – Хадсон гадливо крякает. – Хорошо же ты думаешь обо мне.
– Немного лучше, чем о микробах, вызывающих конъюнктивит.
Он смеется, и я чуть не останавливаюсь от изумления. Для такого козла у него на удивление приятный смех.
Мы с Флинтом заворачиваем еще в один коридор, и я так занята перепалкой с Хадсоном, что не вижу Джексона, ждущего меня у двери моего класса, и едва не налетаю на него.
– С тобой все в порядке? – спрашивает он, а Флинт в это же время говорит: – Притормози.
– Да, все хорошо, – немного раздраженно отвечаю я, обращаясь к ним обоим. Меня напрягает то, с каким участием они хмурятся, глядя на меня. Им следовало бы самим попробовать одновременно вести несколько различных бесед – особенно когда одна из них происходит только в твоей голове и твоего собеседника не слышит никто, кроме тебя.
– Вообще-то, – замечает Хадсон, – ни один из них не смог бы поддержать эту беседу, даже если бы они слышали ее. У этих двоих больше мускулов, чем мозгов.
Это настолько далеко от истины, что я даже не даю себе труда оскорбиться. Вместо этого я подкалываю его, потому что могу… и потому что дразнить его так приятно, что невозможно удержаться от искушения.
– Тебе просто завидно, потому что у тебя самого этих самых мускулов нет вообще.
– Ага, именно этому я и завидую.
В его тоне проскальзывает нечто такое, что приводит меня в замешательство, но я не успеваю понять, что именно.
К тому же в этот самый момент Флинт говорит:
– Мне надо идти на урок. Позвони мне, когда надумаешь полетать и тебе понадобится моя помощь. Навыки полета понадобятся тебе для Лударес.
Я машу Флинту, затем подаюсь вперед, обхватываю талию Джексона и улыбаюсь ему, а он улыбается мне.
– Извини, что я не смогла встретиться с тобой в кафетерии. Мне пришлось пропустить завтрак, поскольку я так устала, что проснулась, когда до первого урока оставалось пятнадцать минут.
– Поэтому-то я и пришел сюда. Давай встретимся в библиотеке после изобразительного искусства. На обеде меня не будет, поскольку в это время мне придется писать внутрисеместровый экзамен, который я пропустил, но вечером мы могли бы вместе поискать информацию о том, как можно убить Неубиваемого Зверя.
– Как мило. Малышу Джекси хочется совместить приятное с полезным, – презрительно бросает Хадсон.
– Оставь своего брата в покое, – говорю я.
Джексон оглядывается на пустой коридор, к которому я обращаюсь, затем вопросительно смотрит на меня.
Я пожимаю плечами.
– Хадсон.
Джексон щурится и молча кивает. Что еще он может сделать?
Хадсон прислоняется к каменной стене рядом с огромным гобеленом, на котором изображена армия драконов, облаченных в металлические доспехи и парящих над небольшой деревней. Это одновременно и страшно и красиво, и я отмечаю про себя, что надо присмотреться к этой сцене повнимательнее, когда закончится урок.
– Может, ты на какое-то время отстанешь от моего брата? – говорит Хадсон. – От влюбленных взоров, которые вы бросаете друг на друга, меня просто тошнит.
– Я тебя умоляю. Чтобы испытывать тошноту, тебе нужно иметь тело.
Хадсон пожимает плечами.
– Вы двое так отвратительны, что меня тошнит и без него.
Не желая втягиваться в еще один спор с Хадсоном, я опять перевожу взгляд на Джексона и вижу, что он хмуро смотрит на меня.
– Прости, – смущенно говорю я. – Твой брат очень любит трепать языком.
– Это еще слабо сказано, – кивнув, соглашается Джексон.
– Да, кстати, я хотела спросить тебя… почему у Хадсона есть британский акцент, а у тебя нет?
Джексон пожимает плечами.
– Наши родители британцы.
Я ожидаю, что он скажет что-то еще, но он молчит. Что говорит о многом. Я даже представить себе не могу, каково это – так мало общаться с родителями, чтобы даже не перенять их акцент. От этой мысли у меня щемит сердце.
