– Я позволяю тебе решить этот вопрос самой.
Я не обращаю внимания на жар, обжигающий мои щеки, и вместо этого сосредоточиваю его на Мэйси.
– Но почему, скажи на милость, из-за того что Круг решил нанести нам этот не сулящий особых радостей визит, я должна вставать в, – я смотрю на мой телефон, – о господи, в пять пятнадцать утра?
– Потому что они созывают собрание, которое должно состояться до начала уроков. А значит, мы все должны быть в актовом зале в шесть тридцать, одетые в парадную форму.
– В парадную форму? То есть надо надеть юбку, галстук и блейзер? – Я вспоминаю, что за все время моего пребывания здесь я одевалась так всего один раз.
– Нет, не блейзер, – с мелодраматическим вздохом отвечает Мэйси. – Мантию.
– Мантию? – Я смотрю на свой стенной шкаф. – Здесь нет никакой мантии.
– Да, но у меня есть лишняя – она, к счастью, осталась с тех времен, когда я была ниже. Иначе ты бы запуталась в ней.
– Значит, нужны юбка, галстук и мантия? – спрашиваю я, чтобы удостовериться, что я все поняла правильно.
– Да.
– Как те мантии, которые надевают выпускники? – уточняю я.
– Нет, эти скорее носят церемониальный характер, – вздыхает Мэйси.
Ее слова вмиг настораживают меня.
– Но они предназначены не для обряда человеческого жертвоприношения, не так ли?
Мэйси смотрит на меня, сощурив глаза.
– Никто не собирается приносить тебя в жертву, Грейс.
Легко ей говорить. Я подавляю небольшую вспышку раздражения и шучу:
– Как сказал мухе паук…
Мэйси смеется, как я и рассчитывала. И это раззадоривает меня.
– Я просто хочу сказать тем, кто захочет покритиковать меня за пугливость, что им стоило бы сначала сразиться с мерзавкой, одержимой манией убийства, а до того побывать в когтях дракона, вонзавшего их тебе в руки, заработать вывих плеча, а также сотрясение мозга и раны на запястьях и лодыжках от веревочных пут. От которых нужно освобождаться, лежа на алтаре. В окружении сосудов с кровью. Да еще будучи в наркотическом дурмане.
Мэйси смотрит на меня с каменным лицом и невозмутимо роняет:
– С кем не бывает.
Я разражаюсь смехом, потому что она отколола это безупречно.
– Таким образом ты пытаешься донести до меня, что я поднимаю шум по пустякам?
– Шутишь? Таким образом я хочу сказать тебе, что я бы сама с удовольствием прикончила эту мерзавку Лию. – Она подходит к своему шкафу и достает из него две темно-фиолетовых мантии. Затем одну из них кидает на свою кровать, а вторую отдает мне.
– Она фиолетовая, – говорю я.
– Ага.
– Эта мантия фиолетовая.
Она кивает.
– Точно.
– Если я ее надену, то буду выглядеть как динозаврик Барни из телесериала.
Она ухмыляется.
– Добро пожаловать в Кэтмир.
И, пока я разглядываю это огромное фиолетовое уродство, которое должно служить мне церемониальной мантией, она заходит в ванную в тот самый момент, когда туда собираюсь направиться я.
Глава 70. Когда дьявол подходит к денали
В своей предыдущей жизни мне случалось бывать в актовых залах – ведь я как-никак ученица американской старшей школы. Но я была не готова увидеть такое.
Актовый зал Кэтмира огромен, до потолка тут будет, наверное, футов тридцать – сорок, везде виднеются жутковатые декоративные каменные шипы – в общем и целом это место куда больше похоже на готическую церковь, чем на зал, в котором должны собираться ученики.
Витражные окна, изображающие сцены из жизни сверхъестественных существ, – раз.
Многочисленные богато украшенные стрельчатые арки – два.
Затейливая и немного давящая на психику резьба на всех поверхностях – три.
Единственное, чего не хватает для полноты картины, – это алтарь.
Вместо него в центре зала возвышается круглая сцена, окруженная сотнями кресел, обитых материей такого же темно-фиолетового цвета, как и наши мантии. Так что, когда ученики входят и рассаживаются по местам, зал становится похож на взорвавшийся баклажан – а точнее, на тысячу баклажанов.
Дом Ашеров отдыхает. Эдгар Аллан По нервно курит в сторонке
[20].
Я поворачиваюсь влево, чтобы поделиться этой шуткой с Хадсоном, но обнаруживаю, что его тут нет.
Дядя Финн уже находится на сцене, он один, хотя там стоят восемь украшенных прихотливой резьбой кресел, поставленных в ряд позади микрофона и звуковой аппаратуры, с которыми он возится.
Я невольно смеюсь, потому что здесь, в этом актовом зале, словно сошедшем со страниц рассказа ужасов, мой дядя занимается тем, чем всегда занимаются директоры и замдиректора старшей школы перед общими собраниями учеников и учителей. Обычность всего этого забавляет меня, но также пробуждает во мне легкую ностальгию.
Нет, это тоска не столько по моей прежней жизни, сколько по той девушке, которой я была прежде. Обыкновенной. Нормальной. Средней.
В глубине души я остаюсь все той же скучной Грейс, которой я была всегда, но в Кэтмире я являю собой аномалию. Ту, на кого глазеют, ту, о ком шепчутся. Чаще всего я не обращаю на это внимания и не удивляюсь – ведь я как-никак сопряжена с Джексоном Вегой, а Хадсон Вега обитает в моей голове. И да, у меня есть докучная привычка превращаться в камень, когда я того хочу.
Так что еще бы им не глазеть.
– Давай сядем вон там, – говорит Мэйси, показав на два кресла в переднем ряду. – Я хочу как следует рассмотреть всю эту хрень.
Я не очень-то люблю сидеть в передних рядах, но сейчас мне совсем не до споров. К тому же так я смогу хорошенько рассмотреть родителей Джексона и Хадсона.
– Нет! – Крик Хадсона гремит в моей голове, такой оглушительный, такой ярый, что я останавливаюсь как вкопанная, гадая, какого рода нападения мне надо сейчас ожидать.
Но все, похоже, идет нормально – то есть нормально, по меркам Кэтмира, где стайка ведьм здесь же играет в мяч, перекидывая его друг другу с помощью легких движений пальцев.
– В чем дело? – спрашиваю я, чувствуя, как неистово колотится мое сердце.
– Не садись впереди. Не приближайся к ним.
– Не приближаться к кому? – недоумеваю я, оглядываясь по сторонам в поисках угрозы, которой я пока не вижу.
– К моим родителям. Они были бы очень довольны, если бы ты села так близко, чтобы они могли тебя рассмотреть.
