Как, вероятно, беспрецедентно и то огромное количество научных знаний, которое было уничтожено.
В 1998 году Гриффитс, Джесси и Ричард начали разработку экспериментального исследования, в общем и целом основанного на Бостонском эксперименте.
– По сути это даже не психотерапевтическое исследование, – указывает Ричардс, – а исследование с целью установить, способен ли псилоцибин вызывать трансцендентальные видения. То, что нам удалось достать разрешение на право давать псилоцибин нормальным, здоровым людям, – это исключительно заслуга Роланда, имеющего за плечами долгий опыт работы в качестве главного руководителя, равно пользующегося уважением и в Университете Хопкинса, и в Вашингтоне.
В 1999 году протокол с условиями эксперимента был утвержден и одобрен, но только после того, как его удалось провести через пять инстанций или ступеней рассмотрения сначала в Университете Хопкинса, а затем в Управлении по санитарному надзору и Управлении по борьбе с наркотиками. (Многие из коллег Гриффитса по больнице Хопкинса скептически отнеслись к этому предложению, обеспокоенные тем, что исследования психоделиков могут поставить под угрозу федеральное финансирование; один из них даже сказал мне, что «на кафедре психиатрии, да и в самом институте есть люди, ставящие под сомнение эту работу, потому что этот класс соединений тянет за собой солидный багаж из шестидесятых».)
– Мы верили, что люди во всех этих комитетах – не просто люди, а солидные ученые, – сказал мне Ричардс. – И при доле везения вполне может оказаться, что некоторые из них пробовали эти грибы еще в колледже!
Роланд Гриффитс стал главным исследователем проекта, Билл Ричардс – руководителем клинической программы, а Боб Джесси продолжил свою закулисную работу.
– Как сейчас помню тот первый сеанс, к которому я стремился все эти долгие и пустые двадцать два года, – вспоминает Ричардс. Мы с ним сидели в лабораторном кабинете в медицинском центре Хопкинса; я устроился на кушетке, где обычно лежали участники, совершавшие свои путешествия в неизведанное, а Ричардс оседлал стул, где он сидел все эти годы, начиная с 1999-го, и откуда управлял этими «псилоцибиновыми трипами», число которых перевалило за сотню. Кабинет больше напоминал уютную комнату или гостиную, нежели лабораторное помещение: плюшевый диван, абстрактные картины на стенах, якобы изображающие духовный мир, статуэтка Будды на приставном столике и полки с большими каменными грибами и самыми различными духовными артефактами, а между ними неприметная на вид чашечка, в которой участникам дают таблетки.
– Тот парень лежит на кушетке там, где сейчас сидишь ты, по его лицу текут слезы, а я сижу и думаю, как неизбывно прекрасен и полон смысла этот опыт. Как он священен! Будет ли он когда-нибудь узаконен и как? Возможно ли такое? Как если бы мы незаконно вторглись в некое великолепие, в готические соборы, или в музеи, или… в солнечные закаты! Честно, я тогда даже не знал, случится ли что-то подобное еще раз в моей жизни. И посмотри, что сейчас: работа в больнице ведется без перерыва вот уже пятнадцать лет – на пять лет дольше, чем в Спринг-Гров.
* * *
В 1999 году еженедельные издания Балтимора и Вашингтона начали публиковать странное, но весьма интригующее рекламное объявление, озаглавленное: «Интересуетесь духовной жизнью?»
«В университете возобновились исследования энтеогенов (если в двух словах, то это религиозно-одухотворяющие субстанции, такие как пейотль и галлюциногенные грибы). Область исследований включает в себя фармакологию, психологию, развитие творческих способностей и духовность. Сугубо конфиденциально: тех, кого интересует возможность участия в этих исследовательских проектах, просьба звонить по телефону: 1-888-585-8870 (звонок бесплатный). Сайт: www.csp.org».
Вскоре после этого Билл Ричардс и Мэри Козимано, работница социальной сферы и школьный методист, которую Ричардс специально нанял в качестве ассистента, в чьи обязанности входил надзор за психоделическими сеансами, – вскоре после этого они опробовали первую легальную дозу псилоцибина на двадцатидвухлетнем американце. В последующие годы под их наблюдением было проведено свыше трехсот сеансов с псилоцибином, к участию в которых привлекались представители самых разных слоев населения, включая как здоровых людей, так и больных раком, как людей, занимающихся медитацией (новичков и опытных мастеров), так и курильщиков, жаждавших избавиться от своей вредной привычки, а также представителей различных религиозных конфессий. Мне было любопытно узнать мнение об эксперименте всех этих категорий людей, узнать, так сказать, их точку зрения, хотя, разумеется, больше всего меня интересовала первая категория – здоровые люди, главным образом потому, что они, во-первых, были участниками исследований, оказавшихся исторически значимыми, а во-вторых, людьми во многом такими же, как я, и ничем от меня не отличавшимися. Только они могли ответить мне на вопрос: что представляет собой санкционированный законом, осуществляемый под надзором профессионалов и оптимально комфортный психоделический опыт, вызванный большой дозой псилоцибина?
И все же добровольцы, участвовавшие в первых экспериментах, были не совсем такими, как я. Хотя бы потому, что я сильно сомневаюсь, что прочел бы в то время приведенное выше объявление. Про них же нельзя сказать, что они были стопроцентными атеистами, и беседы со многими из этой группы свидетельствуют о том, что большинство из них сознательно согласились на участие в исследованиях, уже имея за плечами тот или иной опыт духовного обучения. Среди них был, например, один целитель, бывший францисканский монах и лекарь-травник, человек, проделавший в жизни тот же путь, что и Железный Джон
[5], и был физик, увлекавшийся дзэн-буддизмом, и был преподаватель философии, интересовавшийся теологией. Роланд Гриффитс как-то признался: «Нас прежде всего интересовало воздействие духовности [на человека], и мы изначально смещали условия эксперимента [в этом направлении]».
Это сказано человеком, который принимал самое активное участие в разработке исследований по контролированию «эффекта ожидания». Частично они обязаны своим возникновением скептицизму самого Гриффитса, сомневавшегося в том, что наркотик способен вызвать такие же мистические откровения, которые он пережил в процессе медитации. «Для Билла все это непреложная истина, – признается он, – а для меня только гипотеза. Поэтому нам нужно было заранее взять под контроль предубеждения Билла». Все добровольцы были, что называется, «наивны» по части галлюциногенной реальности и не имели ни малейшего представления о том, что такое псилоцибин и какие воздействия он вызывает, а кроме того, ни они сами, ни так называемые «проводники» (guides), то есть дежурные терапевты, приставленные к ним и наблюдавшие за их действиями, не знали, давали ли им во время данного сеанса сам наркотик или только плацебо, как не знали и того, что именно выступало в роли плацебо – обычная подслащенная пилюля или один из десятков психоактивных препаратов. На деле в роли плацебо выступал риталин, и «проводники», как оказалось, довольно часто ошибались, гадая, что именно заключает в себе таблетка, принимаемая их подопечными.
