– Кого Его?
– Что?
– "Его Кровью"?
– Не разрешено мне Его имя называть, – Петр поднял указательный палец вверх, и Вадик понял, что речь о Боге. Надо бы в интернете посмотреть, что там за очищение Кровью.
– В любом случае всё это до первого греха, – махнул рукой Петя. – Даже греховной мысли. Но грех этот или мысль должны быть связаны с тобой. Наша задача спровоцировать этот грех. Вернее, твоя задача. А я уж помогу чем смогу.
– Она тоже колдунья? – вдруг осенило Вадима. – Кровью смывает? Вампирша, что ли?
Петя улыбнулся, но его ирония казалась весьма осторожной.
– Типа того, – загримасничал он. – Эти верующие все примаханные чуток… Считают нас плохими, а когда начинаешь на них духов наводить, так всегда есть грешок, за который можно зацепиться. И не один грешок, а целую гору. И часто за внешним смирением, которое они строят на лице, такое можно увидеть… что волосы на голове шевелятся от ужаса.
Артистичность, с которой все это говорилось, была мысленно оценена Ковалевым на уровне.
– Ты будешь продолжать это делать? Че ты уперся так? Тебе зачем это? – удивлялся Ковалев. – Мы идем к провалу, разве не видишь?
– Нет провала, есть слабая вера в себя. А ты верь, дурачок. Скоро будешь плоды пожинать. А я… у меня в любом случае выхода нет. Я и сам заинтересован.
– Объясни.
– Она слишком много знает и, как мне кажется, чувствует. Очевидно, раньше с блудом своим уже боролась. Нутром чую: этот грешок ходит за ней всю жизнь по пятам.
– Хочешь сказать, что до замужества она была шлюхой?
– Да кто знает? В этих церковных понятиях шлюха та, что имеет больше одного мужика. Меня больше беспокоит не это. А то, что внутри меня часто все жжет, наверное, когда она свечи ставит. О здравии, наверное, голубушка. Ничего. Я знаю, чем ответить.
– Подожди-ка! Это что, она и тебе возвращает? Приворот… или что это там?
– Я же сказал, – процедил нетерпеливо сквозь зубы Петр, – она Кровью смывает связь с грехом – обрывает поводок, на котором держатся мои духи. После этого они ко мне бегут, злые приходят, жалуются, спать не дают. Они ведь как собаки: дашь команду – выполняют. Не дашь – сидят и ждут. А если голодные – сожрать могут даже хозяина. А ты делай все, исходя из предчувствий. Тебе будут подсказывать, что да как.
– Да… и так подсказывают – вот в чем дело. Многие вещи сами по себе происходят.
– Это потому что тебе помогают.
– Духи твои?
– Да. Особенный ты. Верно, избранный.
– Как… Нео?
Оба тихонько посмеялись.
– Ты умеешь женщинами манипулировать… скажем так, гипнотизировать… Тебе от природы даны чары.
– Чары?
– Да. Ты думаешь, почему пользуешься популярностью у женщин? Почему они падают к твоим ногам, стоит тебе только поманить?..
– Почему? – глупо жеманничал Вадим.
– Потому что ты избранный. Ты ведешь их за собой… как лидер.
– Куда веду?
"В пропасть, идиот!" – услышал почему-то в своих мыслях Яковлевич и тут же тряхнул головой. Что за странные мысли? Но быть избранным – это да, прельщает, радует очень даже… Это вдохновляет на последующую борьбу.
– Ведешь на путь особый, – продолжал объяснять маг. – За тобой -большое будущее, если сейчас не сдрейфишь…
– Да? А что сейчас? Переломный момент?
– Анна для тебя – особое задание. Если ты ее сломаешь, убедишь в необходимости быть с нами, то будут тебе награды… вечные награды. Даже после смерти будешь в погонах ходить…
– Так, это уже байда, – недовольно отмахнулся Ковалев. – Давай по существу – меня жизнь интересует. А именно – добиться того, что стоит целью…
– По существу: делай, как я говорю… Главное, не торопи события – всему свое время. Сейчас вам нужно сблизиться, уединиться. А там на мази все будет. Теперь ступай… прийдешь, когда почувствуешь необходимость.
Глава 7. «А ты его профукала. И меня тоже профукала!»
– Сегодня, как я посмотрю, вы домой не спешите?
Его голос заставил ее содрогнуться. Не от холода и сырости, навевающихся льющим за окном дождем. Не от внезапности. А от некоторого страха. Страха больше не обрести потерянный покой.
Вадим держал в руках ее шифоновый шарфик, слетевший с шеи, очевидно, тогда, когда она с надеждой спрятаться от настигшего дождя влетела в этот тихий кафетерий.
Его небрежный вид несколько беспокоил сердобольную Анечку: вдавленные синяки под глазами, взъерошенная челка, растерянный взгляд. Будто постоянно с похмелья. Но в ее глазах он не был пьяницей, а беспомощным, несчастным человеком, измученным душевными терзаниями.
– Что вы тут делаете? – сразу задала вопрос Анна, хотя напрашивалось: «Как вы меня нашли?»
Присаживаясь за столик, он попросил официантку принести чай.
– Ехал на такси, увидел ваш автомобиль на стоянке, – с улыбкой объяснил он, а она с радостью отметила адекватность в его взгляде. Значит, трезвый и можно немного пообщаться. – Так сегодня вы домой не спешите?
– Нет. Сегодня муж забрал Карину к себе на два дня. А у меня вот, – указала в окно, – автомобиль забарахлил. Не знаю, что там. Пришлось свернуть, чуть отъехав от театра.
– Да-а-а, не много вам удалось одолеть… всего-то метров двести, – улыбнулся Вадим, и от просветления на его лице ей захотелось обрадованно захлопать в ладоши.
– Вы лучше подумайте, что это могло произойти где-нибудь в потоке машин на средней полосе… Представляете, сколько водителей-мужчин рассыпались бы в «благодарностях»… перед сами знаете кем…
– Очаровательной обезьяной с гранатой? – иронично предположил Вадим, и его брови вопросительно подпрыгнули.
– За «очаровательную» спасибо, конечно, – улыбнулась она, – но не стоит.
– Тогда скажите мне, Анечка, как давно вы проходили техосмотр? Плановый техосмотр. Который мигает у вас напоминанием на дисплее торпедо уже третью неделю, если не ошибаюсь. Дисплей торпедо – это окошечко такое на панели приборов, у вас оно с левой стороны от спидометра.
Смущенно улыбнувшись, она ответила язвительной иронией:
– Окошечко с желтенькими буковками такими?
Он рассмеялся.
– Так когда в СТО были?
Она задумалась.
– Не надо, не отвечайте, – улыбнулся он. – Не стоит беспокоиться по моему мелочному вопросу.
Чуть отойдя от иронии, она мягко заметила:
– Я с нашими репетициями совсем, честно говоря, забылась. Не замечаю многих важных вещей. А это плохо.
– Мелочи! – Вадим махнул рукой. – Мелочи – всё, что можно починить, отремонтировать, деньги заплатить… Вот когда душа болит… – его голос поник.
