Но когда Аня обернулась на странный грохот, то с изумлением обнаружила Вадима стоящим на коленях. Она могла бы не верить в искренность порыва проявить чувства, но его глаза… его глаза кричали о страстном желании открыто поговорить. И они продолжали сиять ясностью и чувствами.
– Если мужчина становится перед женщиной на колени, это, наверное, что-то значит, – сглотнув ком нерешительности, проговорил он. Наверное, для него это являляется признанием.
– Может быть, чувствует сильную вину перед ней, – холодно предположила она, – запутался в себе или просто он – хороший актер.
– А вариант «любит» ты не рассматриваешь?
– Нет. Рассматриваю вариант «с чем-то перепутал любовь». Так или иначе я не вправе слушать о любви от мужчины, если это не мой муж.
– А что мне делать, если я все-таки люблю?
Закрыв глаза, она только выдохнула:
– Лучше бы вы меня проклинали!
– Тебе до остервенения не хочется, чтобы я любил?
– Нет. Хуже. Я просто не верю вам и презираю за попытки играть святыми чувствами в низменных целях. Но, если в вас и правда есть любовь, вы никогда не позволите мне унизить себя позором…
– Ты хочешь сейчас, чтобы я сделал выбор между твоей верностью мужу и тем, что желанно мне? – страстно прошептал он, поднявшись и устремив свой взгляд на нее. – По-моему, все очевидно…
– Тогда не говорите мне о чувствах, – строго попросила она.
– Да я с ума схожу, ты понимаешь?! – внезапно заорал он, нервозно отходя к окну. – Я безумею только от одной мысли о тебе!
И вновь этот дьявольский взгляд, чужие глаза и лицо, исказившееся ненавистью.
Вадим же вдруг понял, что слова ни к чему не приведут. Но он так ясно ощутил, что сейчас она готова для действий! И на самом деле нет ничего, что сможет препятствовать его решительности.
Какие-то мгновенья… секунда… или чуть больше, и она снова рядом. Такое облегчение от возможности прикоснуться к ней!.. И теперь никто это не сможет остановить!
Всё! Как будто она пробивала стеклянную стену и та, наконец, рассыпалась. Как будто она так хотела солнечных лучей, и они обрушились на неё изобилием своего тепла.
Его поцелуи… Сейчас она так ясно ощущала его губы… и теперь это не иллюзия, а действительно его жаркие прикосновения. И они не клеймили, не обжигали, а наполняли теплом. Какой глупостью было думать иначе!..
И теперь Аня нарочно игнорировала последствия происходящего, и настырно не хотела понимать, что с ней происходит. Но точно знала одно: сопротивляться этому ее тело более не в силах.
И Вадим был не просто страстным… наверное, это та самая чувственность, которая наполняет собою каждую клеточку тела и становится катастрофической стихией.
Сквозь шум в голове и опьяневшее сознание она отдавалась поспешному блужданию его сильных рук, властно распоряжающихся на ее теле. Как она это допустила? Почему она это допустила? Ведь она не хотела!..
– Остановись! – прошептала она ему в лицо, чувствуя жар собственного дыхания.
"Я – ничтожество. Сама себя не услышала, а он и подавно. Прекрати же это безумие, Аня! Оттолкни его!"
Голова продолжала кружиться… А она – тонуть в его объятиях.
Его пальцы скользнули по блузе, распахнув ее, игнорируя слетевшие с петель пуговицы. Казалось, что ЭТО уже происходило, и он чувствовал бархатистость ее кожи всем своим телом.
"Не останавливайся, – слышал он страстный шепот. – Будь со мной!"
Это значит, что она готова… В ее глазах он давно уже увидел согласие.
Дальше… дальше земля оказалась где-то внизу, пол, опора… они были в невесомости, и его руки готовились сорвать с нее одежду, ибо на прелюдии не было сил… Но какой-то грохот попытался шмякнуть их на землю. Вадим тут же подхватил Анечку, и они вновь поднялись.
– Остановись! – ее пронзительный крик среди мягких звуков страсти вдруг вырвал его из сладострастных прелюдий, и ни с того ни с сего перед глазами промелькнули чужие лица и танцующие тени. Странное видение заставило его отпрянуть.
К удивлению для себя он обнаружил, что между ними соития не происходило – все только начиналось. Пока Аня спешила застегнуть одежду, Вадим заметил нечто странное, и именно по этой причине он не стал ей препятствовать.
Мысли, мысли, мысли… И столько всего… он приходил в бешенство от чего-то… От чего? Начались поиски ответа внутри себя… Комната закружилась каруселью, мгновенно набравшей скорость своего вращения и превратив возникшие перед глазами картинки в размытые полосы.
От чего эта тошнотворная нервозность? Все происходит не то! Он не так хотел! Ну был ведь шанс! Она отвергла его! Опять отвергла! Нет, дело уже не в постели. Он влюблен! Он по уши влюблен! Или любит? А она не хочет. Ей это не нужно.
– У меня от тебя крыша едет! – вдруг заорал он, не видя перед собой ее и без того перепуганное лицо. – Ты понимаешь? Крыша едет, Аня!
В мгновение ока комната заполнилась какой-то плазмой, будто накаленным до предела воздухом, и Вадима бросило в пот. Они стоят на балконе? Когда они здесь оказались? В этой части театра был балкон?
И в этот момент с грохотом в комнату упала взломанная дверь, ворвалась целая толпа и со смехом бросилась на них. Толпа странных людей с чудовищными лицами. Голова плохо понимала, что происходит, но мгновенная мысль "они убьют нас" заставила Вадима схватить Анечку за руку и пробежать вглубь комнаты, удлинившейся каким-то тоннелем.
Будто из-под земли выросла огромная лестница, которая вела вверх и вперед, а за ней – море. Они смогут спрыгнуть в воду и там скрыться от этих чудовищ! Молниеносно оказавшись у перил, Ковалев заскочил на рядом стоящий стул. «Прыгай!» – шепнул кто-то и толкнул его в спину. Став на ступеньку, он намеревался подать Анюте руку и потянуть вслед за собой. Но ее пронзительный крик «Остановись!» тормознул Вадима, и он решительно обернулся.
На него устремилась толпа тех же странных силуэтов, один из них бросил в сторону Вадима лассо, от которого тот увернулся, и петля обхватила шею стоящей на коленях Анны, тут же упавшей ничком.
Следом за сумасбродной толпой вбежала большая фигура и громким голосом воскликнула:
– Ковалев, ты с ума сошел?
Пытаясь прояснить видение, Вадим зажмурился, тряхнул головой, а открыв глаза, рассмотрел только одного Сергея с топором в руках, с помощью которого, вероятно, тот взломал дверь. Все силуэты, фигуры, тени куда-то испарились. В ушах стих гомон и злорадный шепот.
Он спит? Это сон? Что происходит?
И самый главный вопрос после минутной тишины: почему он смотрит на комнату сверху вниз? Опустив голову, Вадим с ужасом заметил, что его ноги упираются в подоконник, а порывистый ветер, толкавший его внутрь, заставил обернуться и подтвердить догадки: он собирался прыгать… в море… Но окно выходило на проспект, где со свистом носились автомобили. Взглянув вниз, Ковалев сглотнул подошедший к горлу ком.
