– Ты че? С дуба рухнул? – заорал опешивший Сергей, пристально всматривавшийся в глаза приятелю. – Вадик!
Но Ковалев в одно мгновение оказался возле бессознательной Анечки и тряс ее за плечи, безжизненно обмякшую в его руках.
– Анют… – его колотило от страха… от страха за нее… Бледность на ее лице… безжизненность. Она казалась холодной. – Анечка…
– Она без сознания, Вадик! – воскликнул Сергей, пощупав пульс и пытаясь ором привести Ковалева в чувство.
Но тот будто его не слышал, а продолжал теребить щеки и сотрясать ее тело.
– Аня… Анют!
– Вадик, это просто обморок! – вновь вскрикнул Сивков. – Да прекрати ты! Что с тобой происходит?
– «Скорую» вызови!
Сергей схватил телефон, с обалдевшим видом смотря на друга, и тихо пробормотал:
– Или сразу психушку.
Глава 9.
«Ты считаешь себя достойным губить чужие души»
Какая боль! Я даже не могу вспомнить молитву! Сил нет. А ведь разрывают на куски. Кто здесь? Никого не вижу, не чувствую телом, но… какие жуткие ощущения! Что же так болит?
Противные прикосновения чьих-то липких рук. Что вы делаете? Что вам нужно? "Душ-ш-ша", – послышался зловещий шепот. "Отче Наш.." – только сумела воскликнуть… и открыть глаза.
Расплывчатые предметы стали фоном для незнакомого лица, заботливо над ней склонившегося. Это был врач, измерявший давление.
– Так, Анна Камушкина, вы с нами, и это радует.
Доктор повернулся к своему чемодану и достал шприц.
– Не нужно лекарств, – пролепетала она. – У меня проблема не медицинская.
Спустив очки, врач исподлобья с упреком посмотрел на двух мужчин, стоявших поодаль с обеспокоенными лицами.
– Зачем вызвали неотложку, если диагноз известен? Вот специалист вам, пожалуйста!
– Не слушайте ее, – как-то сдавленно проговорил Вадим Яковлевич. – Она еще не в себе.
– Нервный срыв, – констатировал доктор, заполняя какой-то бланк. – Физическое истощение, низкое давление. Подозреваю эмоциональную нестабильность. Я ее госпитализировал бы для наблюдения. Обморок был слишком долгим. Не стал бы я рисковать.
– Госпитализируйте, – согласился Вадим.
– Нет! – категорически подала голос Аня. – Нет! Мне нужно домой. Там ребенок.
– Ребенку нужна полуживая мама? – ехидничал Ковалев.
– Ребенку нужна любая мама. Я не поеду в больницу. И не следует меня капать да пичкать. Я знаю в чем дело.
– И от лекарства отказываетесь?
– Аня, – Ковалев грозился закричать. На его лице читалось отчаяние и реальное беспокойство. – Хотя бы успокоительное…
Та лишь послушно кивнула.
– Что у вас произошло? – шепотом спросил Сергей у Ковалева, пока Ане делали укол.
– Да ничего не произошло.
– Ты собирался прыгать? Или по дури пытался напугать?
– Ни то ни другое.
– Вадик! Ответь мне! – Сивков схватил приятеля за ворот, угрожая всем своим видом наброситься на того с кулаками.
– Ничего не произошло, Серёг, – Вадим посмотрел в глаза приятелю. – Я не видел подоконника.
– В смысле?
– Да что «в смысле»? Галюники какие-то.
Изумленный Сергей поторопился с сарказмом спросить:
– Может, бухать меньше надо, как думаешь?
– Да я что? До "синьки" упиваюсь?
– Каждый день пьешь, через день напиваешься. А так, как позавчера, уж прости…
– А что позавчера? Я дома был со своей. Трезвый, нормальный, спроси у нее.
– Ты издеваешься? Я ведь…
Тот только собрался с духом, желая продолжить, как голос врача перебил его:
– Всё, джентльмены, оставляю даму под вашу ответственность. Документик подписала, лекарство приняла. Постарайтесь обеспечить ей покой и тишину. Будьте здоровы, Анна!
Сивков ушел провожать врача, Ковалев остался. Видеть его Анечке не очень хотелось, хоть и сейчас он выглядел вполне адекватным.
– Господи… что я наделала?
Плакать сил не было. Да и лекарства незамедлительно начинали действовать. Очевидно, седативные.
– Отдохните немного, я вас отвезу, – Вадим нервно прошел по комнате и налил воду в стакан.
– Нет-нет, я сама, – пролепетала она.
– Сама вы даже до машины не дойдете… Отдохните говорю. Отвезу. Хватит уже препятствовать.
Попытавшись встать, она только бессильно пролепетала:
– Самое интересное, что я соображаю головой, но в действиях присутствует торможение. И говорить трудно… губы тяжелые…
На какое-то время зависла тишина. Вадим надеялся, что она поспит, и только после этого можно было бы отвезти ее домой. Но Аня просто смотрела в одну точку, словно боролась со сном. Наверное, сыграла роль ее эмоциональная впечатлительность, не позволившая лекарствам действовать в полной мере.
– Вы ведь не помните, да? – внезапный вопрос заставил Ковалева вздернуть голову.
Аня не смотрела на него, ее взгляд был устремлен куда-то в сторону.
– Не помните, как очутились на подоконнике?
– Помню, – с тяжестью переведя дыхание, признался он. – Но… видел другое.
– Вы так быстро действовали, что я могла остановить вас только криком. До сих пор горло болит, честно говоря. Но вы ведь не сразу меня услышали.
– Мне тоже так кажется, – с сожалением проговорил Вадим.
Даже не верилось, что все это происходило с ним – будто сон, и даже не его сон, а постороннего человека.
– Недавно вы мне привиделись в образе страшного существа… – тихо продолжала свою речь Аня. – Суккуба, как я предполагаю. Неужели вы продались?
– Что? – тяжело собираться с мыслями, и еще тяжелее – слышать малознакомые слова, в смысл которых он никогда не вникал.
– Вы продались «темным»? Они умеют предлагать выгодные сделки.
– Что за бред? – сквозь зубы процедил Вадим, стараясь сдержать в себе импульсивные порывы высказаться. И на уме вдруг появилось столько немыслимой брани.
– Их игры очень коварны, – настырно продолжала Аня. – Можете называть их бесами, черными духами, падшими ангелами – кем угодно. Смысл один. И путь один – они ведут человека к гибели, борются за души. А для этого соблазняют, приманивают вещами, которыми хочется наслаждаться вопреки запретам. Или используют уже существующий порок в своих целях. В нашем с вами случае – это блуд.
– Я не совсем вас понимаю. Мне мало что известно о таких вещах.
