Они уже и забыли, что значит вновь вернуться в этот хаос, когда покой даже не снится, потому что сна нет.
– Не говорил тебе, – тихо сказал Вова в упоении прижимая крепче к себе Анечку, – все это время я просто убивался. Без тебя этот мир был просто фоном для чужих лиц, зачем-то встречающихся на моем пути. Я не различал женщин и мужчин. Я не видел ничего, не чувствовал… Будто атрофировалась душа… Не знаю, может, я неправильный, может, не мужчина, но моя женщина – это ты. Точка. Нет других вариантов и альтернатив.
– Ты настоящий… самый настоящий! – восхищенно лепетала она. – Просто ты – однолюб. И только это меня спасло. Я не знала, какой должна быть любовь, а ты мне помог её познать. И если бы ты был «не мужчиной», то давно оставил бы меня, бросил по заслугам… Вера спасает нас. Вера.
– Да. И я верю в твои силы. И за это время понял, что все будет хорошо только тогда, когда мы вместе. А врозь мы больше не будем!
Всем своим существом она сейчас дышала той верой, которую чудодейственным образом излучало его сердце. Да! Нужно верить! И крайне необходимо оставаться преданным этому чувству.
– Володь, скажи мне одну вещь, – по виноватому тону ее голоса он понял, что Анечка обязательно скажет что-то сокровенное… – Наверное, всю жизнь пытаюсь это понять. Столько лет ты борешься за меня… Столько лет прощаешь… И пытаешься забыть такие вещи, какие способны стереть напрочь любые чувства. Почему? Откуда в тебе эти силы? Как вообще не побрезговал связаться со мной после всех тех подробностей моей жизни, о которых ты был отлично осведомлен?
– Я помню, какой ты была. И хорошо помню, как смело выступала в этой извечной борьбе против зла. Как оно тебя всю жизнь преследовало, а ты отбивалась не только сама, но и пыталась кому-то помочь. Не может человек с грязной душой иметь в себе столько веры в справедливость. Помнишь девчонку из школы, Юлю Румянцеву, которую избили три подонка из параллельного класса? Ведь стояла толпа и просто смотрела в страхе вступиться за нее. И только ты принялась скакалкой хлестать их по ногам. Смешно ли, что твоя смелость отпугнула эту свору и заставила других встать на защиту этой несчастной девчонки?
– Тебя ведь не было при той ситуации, – рассмеялась смущенно Аня.
– Я увидел эту сцену уже в полном разгаре из окна кабинета физики, если помнишь, на третьем этаже… пока выбежал во двор…
– Ясно, не успел мне на помощь…
Он улыбнулся.
– Да, правда, испугался за тебя. Эти ироды безголовые были способны на все.
– Не стоило переживать, – с наигранной надменностью убеждала она. – Получила бы по заслугам, если что.
Он не стал прекословить, а продолжил свою речь:
– Главное, что именно тогда я понял что ты – борец. А, как правило, борьба за справедливость – вещь неблагодарная. Такие смельчаки как ты всегда на примете у тьмы, потому как становятся помехой на ее пути уничтожения человека. Поэтому в твоей жизни что произошло?
– Что?
– Тебя стали искушать сойти с этого пути борца, убедили в том, что это сложно и у тебя нет на это времени: мать пьет, младшая сестра требует внимания, в семье нищета, а еще хотелось любви, счастья, денег… То есть ты ушла от великого и сконцентрировалась на обыденном, что постоянно делает каждый из нас.
– Да, по сути, нужда заставила меня выбрать не ту дорожку. И неумение с трудностями справляться человеческим способом.
– М-да, – вздохнул Володя, – я упустил из виду момент, когда ты колдовством увлеклась. Замечал только, как ты с малой суетилась, по дому управлялась, мать пьяную на себе таскала… Уже потом, позднее услышал о твоих гаданиях и магических штуках… Вся школа об этом говорила. И я опять тогда опоздал…
– Да, в школе ты был не пунктуален, я тебе скажу.
Эта ирония вызвала у него улыбку.
– Такой незначительный недостаток мог стать причиной твоей гибели, – задумчиво произнес он. – И этого я не смог бы себе простить. Тогда многие люди были бы лишены твоей любви и помощи…
– Ой, я умоляю, не преувеличивай, Вова, – с какой-то раздражённостью она откинулась на спину и взволнованно уткнулась взглядом в темноту. – Прямо мир бы канул в бездну без меня…
– Нет, – он повернулся на бок и заботливо притянул ее к себе. – Не канул бы… Но… родная моя, где те сережки, которые я подарил тебе на твой день рождения?
Она молчала, потому что чувствовала его осведомленность ответом.
– Ты сдала их, чтобы помочь Анжелке тети Вали, верно?
– Стоял вопрос между жизнью и смертью.
– Это чужие тебе люди… Абсолютно чужие, через раз здоровающиеся с тобой и регулярно обливающие грязью нашу семью.
– Мы перед Богом равны, ты сам говоришь.
– Я ведь не говорю, что ты плохо поступила. Более чем благородно. Вот в этом вся твоя суть, моя дорогая. Откуда же будет у твоего ребенка отдых, если ты раздаешь деньги на благотворительность подобного рода?
– У Анжелки тоже дочь. Она могла остаться сиротой.
– Я люблю тебя.
– И я тебя. Прости за серёжки.
– Ничего, новые купим. Лучше бы от хлама своего избавилась. Романтического…
– Это антиквариат, доставшийся мне от бабушки, – смеялась она.
– Для меня это хлам.
– Почему ты всегда знаешь о том, что я делаю, и всегда молча наблюдаешь?
– Это потребность твоей души – делать добро. Лишить тебя этого равносильно тому, что беспощадно перекрыть кислород сердцу.
Что она за человек? С этой мыслью открыв глаза, Вадим ощутил на губах солоноватый привкус… Через распахнутые настежь окна в комнату влетал порывистый ветер, небрежно одергивающий белоснежные занавески, сквозь полупрозрачный гипюр которых просвечивалась морская синева и стройный женский силуэт.
Да, это она! Пришла вновь потеребить мужское сознание своим присутствием: с нежностью заглянуть в глаза, коснуться своими пальцами, будто перышком, его застывшего в изумлении лица, подразнить полуоголенным телом, скрывающимся под летящими "лепестками" изорванного белого платья… После этого она уйдет, бросив на прощание легкую улыбку… Хотя, может быть, в этот раз она проявит себя несколько иначе?
Его примадонна сорвала с окон занавески и отбросила их на растерзание ветру. Фрагменты одежды слетели с нее сами по себе. Представ перед Вадимом в одном белоснежном купальнике, изящно обрамляющим ее точеную фигуру, Аня взмахнула руками вверх и оттолкнулась ногами от подоконника.
Он не бросился за ней так, как сделал бы это в реальности. Он позволил ей нырнуть в воду и искупаться в морской воде. Сам при этом четко ощущал на себе прикосновения прохладного потока к ее телу, погружение на глубину и облегчение при возвращении на поверхность.
Всю ночь она не дает ему покоя, будоража его сон, не позволяя даже на минуту придремать. Понимая, что сопротивление бесполезно, Вадим сдался, позволив этому видению полностью овладеть своим сознанием. Очевидно, разум пытался разобраться с чувствами к этой странной женщине. Сердце ничего не пыталось… оно сдалось в плен.
